Свешников только рукой махнул.
– При чем тут кража, Пушкин?! О чем вы! Вы же любитель всяких редкостей. Еще благодарить будете! Вам сюрприз.
– И где же?
– В номер загляните, там Заремба протокол составляет, вам не помешает.
– Интригу плетете, господин пристав.
– Наслаждайтесь, друг мой. Считайте презентом за этого жулика из управы, – и Свешников вежливо приоткрыл штору бордового шелка, прикрывавшую дверной проем.
Старший помощник пристава Заремба оглянулся на вошедшего, кивнул и принялся дальше строчить на походной конторке, макая перо в чернильницу-непроливайку. Столешников не обманул: зрелище предстало необычное.
В огромные окна, выходившие на Никольскую, лилось достаточно света. В гостиной хватило места, чтобы переставить стулья и стол к дальней стенке. Ковер, с которого убрали мебель, был аккуратно скатан в трубу. Прямо на дубовых половицах паркета жирными меловыми линиями была выведена затейливая геометрическая фигура. Тот, кто рисовал, старался вести линии прямо, но рука дрожала, образуя волны или неровности. Узнать в рисунке магический пентакль смог бы и гимназист с двойкой по геометрии. Пятиугольную звезду заключили в круг. Там, где окружность пересекалась с лучами звезды, были выведены пять каббалистических знаков. Размер рисунка позволял поместиться внутри взрослому человеку. Меловые линии правого луча были смазаны, как будто по ним шаркали ногами. Впрочем, пентакль был цел, хоть и кривоват. Рисунок на полу дополнялся особым антуражем. По углам звезды были аккуратно расставлены огарки черных свечей, догоревших до паркета. Один огарок был маленько сдвинут.
Это было лишь прелюдией.
Вокруг пентакля виднелись густые пятна, похожие на засохшую кровь. То, что это кровь, было наименьшей загадкой. В перекрестии меловых линий лежало тело черного петуха с неумело отрезанной головой, которая упиралась клювом в грудь. Вероятно, лишившись головы, петух так огорчился, что стал бегать кругами, как это принято у петухов с отрубленной головой, щедро разбрызгивая свою кровь. Напакостить как следует ему не дали. В серебряном кубке темнела обильная лужица крови. Рядом с кубком валялся охотничий нож с серебряной рукояткой, которым несчастную птицу почти обезглавили.
Как ни любили в Москве бульон из петушиных гребешков, ради черного петьки пристав Свешников с места бы не двинулся. Полицейский протокол Заремба составлял по причине нахождения в номере еще одного мертвого тела: человеческого. Тело лежало на спине поблизости от пентакля, подвернув ноги под себя. Каждому полицейскому известно, что такая поза образуется, если человек упал, стоя на коленях.
Тело принадлежало мужчине, по виду не старше тридцати и не младше двадцати трех лет, с курчавыми волосами и гладко выбритым лицом. Глаза недвижно смотрели