Пауза затягивалась. Её нарушил Карлос, который из-за слов Рисобаля, поначалу стушевался, а сейчас, присутствие альгвазила, его солдат, двух своих наёмников, придало ему смелости, и он закричал:
– Вперёд, убейте их! Кто убьёт хоть одного, получит двадцать, нет тридцать дублонов! – и, отступив немного назад, он вытолкнул вперёд, двух своих человек.
Солдаты, ободрённые столь щедрым обещанием вознаграждения, тоже дружно кинулись в атаку.
Один из людей Перруджи, был сразу же сражён ударом Шаньи, второй успел отступить, вытащил кинжал и метнул его в де Бриана. Летящий кинжал отбил Рисобаль, но тут же, поплатился за это – остриё алебарды одного из солдат вонзилась ему в бедро. Ему на выручку пришёл Шаньи, который прикрыл его, что позволило капитану отойти. Шпага Шаньи летала как молния, миг и два солдата упали захлёбываясь кровью. Де Бриан не отставал от него и заколол одного солдата, второго серьёзно ранил в руку, и тот отступил за спины других.
Солдаты, городская милиция, привычная обирать пьяных и собирать мзду с проституток и содержателей притонов, отступили. Между ними и оборонявшимися возникла баррикада из павших, трое из которых были мертвы, а один, хрипел и всё пытался подняться. Лицо альгвазила было белым. Он был молод, должность, досталась ему по наследству от дяди, и он никогда ещё не видел смерть так близко. Представив, что и его могут, вот так вот, запросто убить или тяжело ранить, и он будет, как вон тот солдат, силится подняться, роняя с губ кровавые пузыри, он ослабел, ноги его подкосились, и прислонившись спиной к стене, и уже ничего не видя перед собой, начал медленно сползать по ней вниз.
– Дайте нам уйти, и никто больше не пострадает, – выкрикнул Шаньи. Перед ними было девять солдат, и он считал, что шансы равны.
Но злоба Карлоса Перруджи, была больше благоразумия, и в ответ он закричал:
– Вперёд, именем короля! Пятьдесят дублонов тому, кто убьет их!
Видя, что солдаты не уходят, а наоборот, понукаемые Перруджи, стали медленно и осторожно продвигаться вперёд, Шаньи прошептал де Бриану и Рисобалю:
– Отходим наверх.
И все трое начали пятиться к лестнице. Их отступление ускорилось, когда дверь ведущая на конюшню слетела с петель под напором пятерых солдат, которые вбежав в таверну и осмотревшись, перешли в атаку с фланга. Бедняга Рисобаль получил ещё один укол шпагой в руку, но своего оружия не выронил. Ослеплённый болью, едва державшийся на ногах от потери крови, он принялся размахивать шпагой перед собою, да столь удачно перерезал горло одному из нападавших, что остальные предпочли держаться подальше от его клинка.
Первым по лестнице поднимался де Бриан, за ним, прикрывая его (хотя это было и не легко – молодой барон рвался в битву), де Шаньи, а Рисобаль остался в самом низу лестницы, на её первых ступеньках, пробитое бедро не давало ему возможности не то что подняться по лестнице, но и просто двигаться. Слабым, обессиленным голосом, он прохрипел:
– Прощайте, сеньор барон. Надеюсь, я был