– Опа-опа-опа! – ворвался в скорбный финал человеческого отчаяния Фобия, откровенно напугав всех присутствующих.
– Что я вижу?! – картинно раскинул руки гомункул. В левой он сжимал нечто, что напоминало короткую, слишком толстую трость с инкрустациями, но без оголовья.
– Вот это так сюрприз, дамочки и господишки! – еще громче гаркнул Фобия, подскочив к крайнему самоубийце, по виду консерватору. – Эти трое собираются на наших глазах покинуть сей бренный мир. Так что же мы? Так и будем стоять и пялиться, пропуская мимо ушей полные горечи слова?! Нет! Я требую всеобщего живейшего участия!
Один из зрителей, стоявший ближе, дородный бородатый купец в не по сезону теплом кафтане, открыл было рот, чтобы высказаться в адрес беспардонного гомункула. Однако эта инициатива была мгновенно пресечена ударом трости, ощутимо пришедшемся на левое плечо толстяка:
– А ты помалкивай, жиробас! – резанул по ушам тенор Фобии. – Нынче их время говорить!
Трость, словно жезл придворного шута, крутанулась в пальцах гомункула, когда тот ловко повернулся на каблуках и упер ее основание в подбородок первого самоубийцы:
– Излагай же! Мы все застыли в нетерпении. Ну?!
– Ах ты дрищ! – вскипел купец, замахиваясь перначом.
Аир неожиданно возник перед толстяком, проворно ухватил того за бороду, дернул вниз и отвесил тычка. После чего встал перед пассажирами, сложив руки на груди и одарив их ледяной ухмылкой. Те покосились на бездыханное тело купца, особенно на его челюсть, которую заметно своротило на сторону, и попятились.
Капелька пота скатилась со лба припертого к перилам консерватора-самоубийцы и упала на брыжи великолепного, пусть и немного потертого, камзола:
– Я… я… Не могу пережить позора.
– О-о! – протянул Фобия, картинно склонив голову на бок. – Что же стряслось, мой бедненький дворянчик?
– Невеста, обещанная мне… – консерватор запнулся. – Отдана другому, потому что тот богаче. Хоть и гораздо старше ее!
– Твоя дражайшая маменька еще не надрала тебе уши за то, что ты являешься великовозрастным слюнтяем? – бросил через плечо Аир. – Вызови этого старпёра на дуэль, понаделай в нем дырок и делу конец.
Фобия активно закивал, состроив крайне озадаченное выражение.
– Я не смею.
– Он знатен? – безразлично уточнил беловолосый.
– Нет, едва ли.
– Искусный фехтовальщик?
– Калека