– Ну что ж, раз идеальная, значит, будем знакомиться, – легко улыбнувшись, мужчина жестом приглашает нас присесть в кресла за его стол.
Приближаюсь к столу.
Аромат еды усиливается. Голова начинает кружиться. В глазах темнеет. Голод становится невыносимым.
Усаживаясь, я проглатываю слюну.
– Говори, – приказывает Борис Шнырю.
– Молодая, одинокая. Ни родителей, ни родственников, ни мужа. Раньше жила у тётки, недавно тётка умерла. Денег совсем нет, нечем платить за жилье. Не на что есть. В начале недели уволили из бутика на Красном, несколько дней ищет работу, образования нет. Не берут. Сегодня пыталась устроиться уборщицей, но пока не по тем местам ходила, я вовремя перехватил…
Что?!
У меня открывается рот!
Выпучив глаза, поворачиваюсь к бездомному, сидящему в кресле рядом. Он что, следил за мной?! Он следил долгое время?! А сегодня просто поймал момент?!..
– Отлично. Хорошо поработал, – сухо говорит Борис. – Как тебя зовут, красавица?
Снова взглянув на мужчину во главе стола, я читаю в его взгляде новый, ещё непонятный мне интерес.
– Инга, – отвечаю как будто чужим голосом.
– Инга, значит… – подавшись вперед, Борис всматривается в моё лицо. – Холодная, зимняя… – задумчиво говорит он. – Значит, ты почти в отчаянии, верно?
– Хотела хлеб украсть, – скрестив руки на груди, говорит Шнырь.
Брови Бориса поднимаются вверх.
– Украсть?! Хлеб?! – удивленно восклицает он, и тонкие губы изгибаются в улыбке. – Красавица, так ты голодна? Угощайся!
Я нервно сглатываю.
Отказываться нет ни смысла, ни сил. От взгляда на стол, заставленный едой, у меня разбегаются глаза. Прекрасный запах дурманит разум. Беру первое, до чего дотягиваюсь – толстый кусок ветчины из тарелки с нарезкой.
– Налить вина? – улыбаясь, спрашивает Борис.
Я качаю головой.
Зубы вонзаются в сочное мясо с такой силой, словно я не ела полжизни. Желудок начинает урчать так, что, похоже, это слышат все. Соленый вкус растворяется на языке, и я беру ещё один кусок ветчины, не в силах думать ни о чём, кроме еды. Затем пласт сыра, затем фаршированное яйцо, несколько маленьких бутербродов… И только потом нахожу в себе силы остановиться.
Борис, не отводя глаз, наблюдает за мной.
– У тебя непростая жизнь, да? – спрашивает он, когда я проглатываю бутерброд.
– Мне очень нужна работа, – отвечаю, выпрямившись в кресле и немного придя в себя.
– Непростая жизнь – непростая работа… – говорит он загадочно.
– Я готова. Не боюсь трудностей.
– А сколько тебе лет? – спрашивает он, продолжая улыбаться.
– Двадцать пять.
– Ну да… Возраст подходящий. Пора начинать зарабатывать.
Я не отвожу взгляд от Бориса, давая понять, что рассмотрю все предложения, которые он