– И все-таки вы идете туда, – хитро заметил колдун, все время с вниманием слушая беседу.
– А больше мне некуда идти, – с досадой обронил Нуаллан, не заметив, как дрогнул его голос.
– В таком случае, нам вернее будет идти с вами, лесной человек, – почтительно поклонился колдун, замусоленные седые патлы едва заметно качнулись. – Надеюсь, наша компания вас не смутит, я слышал об уединенной натуре ваших собратьев.
Не в пример товарищам, создающим впечатление дремучих дикарей, этот человек говорил понятно и почти без акцента. Однако лицо его выражало такую смесь различных мыслей, что при самом остром желании, доран не смог бы ему доверять. Жизнь за гранью Аллин-Лирра научила его не верить льстивым словам и показательной учтивости. Все же он не стал прогонять незнакомцев, предоставив им возможность провести ночь у костра. Правда, в ту ночь спать ему не пришлось, помимо того, что отдохнуть он успел раньше за те несколько часов, ну и конечно из-за гостей, за которыми предпочел понаблюдать, его тревожили мысли о встрече с сородичами в Суг-Меаса. Что он им скажет, как посмотрит в глаза?
3
Люди мирно спали до зари, никаких попыток обокрасть эльфов (хотя и брать-то с путников было нечего) или причинить им иной вред даже не собирались. После того, как Нуаллан прикинулся спящим, они посидели с полчаса, может больше, переговариваясь на малопонятном из-за акцента языке. Говорили шепотом, и хотя эльфы на слух обычно не жаловались, как и на прочие чувства, понять ничего не удалось. Строили ли они планы против гостеприимных аборигенов, или просто обсуждали прошедший день? Нуаллан не расслаблялся, до конца не научившись доверять людям. И до стычки в Бога-Фроис у него накопились претензии к некоторым представителям человечества, ну а после… С другой стороны, этим бродягам незачем было убивать потенциальных проводников, во всяком случае, сейчас. Выбраться из лесу или хотя бы уйти достаточно далеко в неведомом им Аллин-Лирре они не сумеют. Едва ли им светит добраться хотя бы до населенного пункта, а ведь их могут и перепуганные эльфы убить.
Солнечный свет золотистыми струйками потек по юным листикам берез, птицы в первый день после войны снова отважились запеть свои жизнерадостные песни. Повеяло влажной древесиной, капли росы намочили плащ дорана, на котором он провел ночь. От костра остались одни белесые тлеющие угли, среди коих чернели закоптившиеся кости, покиданные в огонь после трапезы. Люди собрались расторопно, пока Глинис складывала в мешок нарванные травы, они уже заканчивали оправлять съехавшие с плеч во время сна шкуры. Кули их похудели за ужин, но кто-то из варваров сходил поутру в лес, назад неся воду в бурдюках и тушу оленя. Поучать людей Нуаллан не стал, хотя надругательство над родным миром и его традициями больно покалывало его сердце. Приходилось считаться с пришельцами, Нуаллан не стал бы лишать их жизни, потому что они не признают понятий