Передо мной лежала книга Жаклин Вудсон «Перья».
– Не очень-то похоже на научную фантастику – заметил я.
– Послушай, Бен, с тебя не убудет, – уговаривала меня миссис Лоренц. – Она тебе понравится, обещаю.
– И это после слов, что вы сами не читали книгу?
– Почему ты до сих пор стоишь тут, вместо того чтобы читать?
– Она написана девчонкой, – не успокаивался я.
– И что?
– А я – пацан.
– Возьми печенье, пацан. И можешь приоткрыть дверь пожарного выхода.
Миссис Лоренц разрешала мне так делать в дни, когда у меня случались приступы астмы. С легким ветерком гораздо приятнее читать. На самом деле в ту секунду я и не предполагал, что моя встреча с Анджелиной и Рондой, повлекшая за собой бегство от Рэйберна, начавшийся приступ астмы и приоткрытая дверь перевернут всю мою жизнь с ног на голову.
Я подпер дверь одним из грязных старых томиков энциклопедии – «От Гаргантюа до Диатеза. Том 5», – которые миссис Лоренц все время пыталась кому-нибудь спихнуть, и устроился на своем обычном месте, за столом, спрятанным подальше от всех. Стены библиотеки украшали отпечатанные с помощью трафаретов огромные картины, а также старые фотографии времен, когда Кони-Айленд еще считался самым известным пляжем в Америке. Особенно я любил снимок под названием «Царство грез ночью», на котором был запечатлен Луна-парк 1905 года – тот, что расположен прямо на берегу океана. Его башня напоминала слабо светящееся солнце; она сияла, словно мед, если бы тот подсвечивался ангельским электричеством, наполненным прекрасными пожеланиями.
Я вдохнул из ингалятора и уставился на «Перья». На обложке книги красовалось – угадайте что? – правильно, перо. Ни тебе космических кораблей, ни взрывающейся «Звезды Смерти», ни даже банального светового меча. Если вкратце, то история начиналась так. В одной школе появился новенький мальчик. Кто-то звал его Малышом Иисусом[3], другие считали чудиком и жестоко над ним издевались. Очень похоже на меня. Нет, не в плане издевательств. Просто я всегда чувствовал себя чужим. Никуда не вписывался, не знал, кем быть или чем заниматься по жизни. Точно я какая-то ошибка.
В скором времени я уже был на последней странице. История оказалась из разряда тех, что быстро заканчиваются и оставляют тебя с мыслями, а что же случилось дальше с героями, которые стали тебе практически друзьями, только не такими надоедливыми. Фрэнни, от чьего лица ведется рассказ, хочет стать писательницей. Ее учительница говорит, что каждый день происходит что-то особенное, а потому Фрэнни стоит замечать эти мгновения и записывать их на будущее. Здесь я согласен. Уверен, Тимоти Зан тоже так делал, когда писал своего «Наследника империи». Но следующие ее слова о так называемых особенных мгновениях меня смутили: «Некоторые из них могут оказаться прекрасными, наполненными смехом, надеждой