Десять дней продолжался путь иконы до Москвы. То было зрелище, полное величия и скорби, уже смягченной чудным упованием. По сторонам дороги стоял народ на коленях и, протягивая руки к иконе, кричал: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!»
В Москве икону ждала торжественная встреча. Крестный ход со всем духовенством, великокняжеское семейство, бояре и прочее московское население вышли за город на Кучково поле и провожали икону до самого Успенского собора. Еще не получая никаких вестей, все уже чувствовали освобождение от великой беды и возрадовались сердцем.
Богоматерь не отвергла уповавших на Нее, Своей Силой, без войск прогнала прочь Тамерлана. В час встречи иконы в Москве Тамерлан спал в своем шатре. Вдруг увидел он во сне высокую гору, с горы спускались к нему святители с золотыми жезлами, а в воздухе, в несказанном величии и славе, в сиянии ярких лучей стояла Лучезарная Дева. Бесчисленные тьмы Ангелов с огненными мечами окружали Пречистую Деву. Ангелы устремились на Тамерлана. Он проснулся, трепеща от ужаса, немедленно созвал своих военачальников, старейшин и гадальщиков. Рассказав сон, Тамерлан потребовал его объяснения. Мудрейшие из созванных ответили ему, что виденная им во сне Лучезарная Дева есть Заступница русских, Матерь христианского Бога, и что сила Ее неодолима.
«Тогда нам с ними не сладить!» – воскликнул Тамерлан и приказал своим полчищам повернуть назад. Летописец говорит: «И бежал Тамерлан, гонимый силою Пресвятой Девы».
В первопрестольном граде в память чудесного избавления благодатью Владимирской иконы, на том самом месте, где встречали ее москвичи, был основан Сретенский монастырь. Ежегодно 26 августа (8 сентября по н. ст.), в день, когда Москва встречала икону, а Тамерлан бежал с Дона, совершается крестный ход в Сретенский монастырь из кремлевского Успенского собора. Во Владимире же, вместо перенесенной в Москву иконы, поставлен список ее: икона, писанная Петром, святителем Московским.
Благодатью иконы Владимирской избавлена Москва в 1408 году от ордынского хана Едигея. Этот хан внезапно подступил к Москве, где не было тогда ни князя, ни митрополита. Помощи людской ждать было неоткуда, да и не надеялись уже москвичи на земное