Шун и Перегрин редко общались словами, но понимали друг друга превосходно – когда умеешь слышать или видеть истинные чувства и мысли человека, мало что может быть тайной для такого друга.
В день, когда в Эл прибыли Ярл и Иоаким, был устроен праздник – сыновья правителей были любимы не меньше их самих. К тому же, Ярл не появлялся дома больше года, и по нему успели соскучиться. Братья радостно приветствовали знакомых воинов и девушек, перешучивались с пекарями и кузнецами, легко кланялись учёным скрипторам, учившим юношей города грамоте, чтению и другим наукам.
– Как же славно вернуться домой!.. – с чувством промолвил Ярл. – И как же странно, что мне как будто неловко здесь быть…
– Что за странные мысли бродят в твоей голове? – недоумевающий Иоаким поравнялся с братом. – Тебе здесь все рады, что тревожит тебя в твоём собственном доме?
– Я не могу объяснить этого даже себе, Иоаким, – Ярл встряхнул головой, стараясь избавиться от внезапно навалившейся тяжести. – Наверное, это весна мутит мне голову.
– Лучше бы так, а то ты начинаешь меня пугать, – Иоаким усмехнулся своей летучей улыбкой и дал коню шпоры. – Поспешим, брат! Пир во дворце родителей уже начался, а мы не можем позволить ждать себя дольше, чем того требует этикет!
Братья пустились по мостовой вдоль аллеи фонтанов и поравнялись со старой ратушей, излюбленным местом гнездовья серых чаек. Ярл обернулся и увидел море – старая башня располагалась напротив маяка, и можно было провести по улицам города прямую линию между двумя твердынями, не задев ни одного дома, так что море, такое далёкое и одновременно близкое, было хорошо различимо. Ярл ещё ребёнком облюбовал для себя это место. Он любил залезать на башню, чтобы полюбоваться тем, как солнце утопает в морской пучине, и мечтать о чём-то невыразимом, несбыточном. Он был немного мечтателем, за что над ним часто подшучивал брат.
– Никак воспоминания одолели? – продолжая улыбаться, спросил Иоаким. – Быть может, мне оставить тебя тут до следующей луны, чтобы ты не витал в облаках при встрече с отцом?
– Нет, брат, я вспомнил о том, как приходил сюда в детстве, – Ярл отвечал невпопад, чувствуя, что в память его рвутся чужие мысли: «Море и ветер, буря и камни, сила и падение, спрятанный ключ, предательство, отчаяние и пустота…».
– Перестань, я же вижу, что ты загляделся на рыженькую дочку старого Сапруса! – продолжая смеяться над собственной шуткой, Иоаким взял под уздцы коня Ярла и повел в сторону дворца. – Будет тебе, брат, девушки подождут!
– Да, конечно… – Ярл совсем было перестал слышать брата, как слух его заполнили трубы замковых бойниц – они были дома.
Морок развеялся, и на лице Ярла снова расцвела привычная бесхитростная улыбка – в свои покои он вошёл на закате, не забыв поприветствовать