Выходя из коридора, мельком посмотрел на настенные часы в комнатке придремавшего за столом Флевретти. Два часа ночи. Неудивительно, что так хочется спать и в голове сплошной туман.
Кобольды устроились кто где: кто на полу, кто на скамейке, кто прислонившись к плечу соседа. Они, как рабочие, заслужили крепкий сон. Надеюсь, не замышляют бунт или бегство. Шеф обещал прийти в девять, вот тогда мы начнём их допрос, который по большей части ляжет на плечи комиссара. Но он это любит. В смысле пожинать плоды и собирать лавры. Поэтому утром предпочтёт сам передать инспектора Труппенса офицерам из окружного управления, чтобы ещё раз покрасоваться перед начальством. Если не успеет, это его проблемы. Звонить ему я не собирался.
Чтобы не уснуть, я расчистил место на своём столе перед окошком, уселся, а вернее, рухнул на скрипучий стул и начал писать отчёт…
– Эй, ты что, спишь? Ну ты даёшь. У нас тут пятнадцать криминальных кобольдов в камере, не говорящих на нашем языке, поэтому никто не знает, что они замышляют, а ты спишь! – проорал мне почти в ухо Флевретти, думая, что это смешно.
Я протёр глаза. Капрал в своей неизменной манере был бодр как огурчик, и стакан томатного сока в руке.
– Труппенс на месте?
– Да, Чунгачмунк его только что водил в туалет. Может, мне сбегать за свежим круассаном ему на завтрак?
Неужели уже утро? Да, в окно лился холодный свет восходящего зимнего солнца.
– Я бы сказал, возьми круассаны на всех.
– Что? Ты не шутишь? Может, мне им всем ещё кофе с конфеткой разнести?!
Видимо, я не подумал. Но, с другой стороны, гуманное отношение к задержанным никогда не вредило, к тому же могло помочь делу. Нам предстоит ещё всех их допросить. Конечно, если получится.
Кобольды о чём-то шушукались на своём языке и спорили, видимо договариваясь, что отвечать на допросе, а Маймул-джан уже два раза требовал через окошечко инспектора Труппенса. Тот, понурый и помятый, сидел на диване. Дисциплинированный вождь при моём появлении вскочил и дважды стукнул себя кулаком в грудь.
– Они ждут, что вы наймёте им адвокатов, – сказал я инспектору.
Его лицо перекосила усмешка, он буркнул что-то типа: «Перебьются, самому надо».
Буквально через десять минут приехал конвой из округа в сопровождении офицера, которому я и передал с рук на руки задержанного. Уехали они всего за пять минут до прихода комиссара Базиликуса. Представляете, как ему было обидно?
– Почему мне не позвонили?
– Не рискнул вас будить, – с холодной вежливостью парировал я.
– Вы что это… вы положили его спать на моём диване?!
– Камера предварительного заключения набита битком.
– А кто без моего разрешения отправил его в округ?
– Взамен нам удалось получить его признание, – улыбнулся я, доставая бумагу из ящика своего стола. – И похоже, что он не врёт. Хотя сейчас, я думаю, уже жалеет об этом.
– Признание? –