столом… Это было на классном часе, ученики находились вне рамок темы очередного урока, и Точилова узнала о себе ещё много интересного. Не только потаённого. И не только о себе. Класс, оказывается, вспоминал Белоглазова – того самого, кого Ольга воспринимала как боль и потерю. Она понимала, что её вины тут нет, но знала, что будет всегда расценивать это происшествие как личную утрату. В классе вроде бы установилось негласное табу на обсуждение этого случая, но… Запрет на воспоминания был невозможен. Как невозможен и запрет на мысли. На любые притом. Нельзя сказать, что всё «услышанное» казалось Ольге приятным… но это было лучше, куда лучше, чем слушать мысли соседей по подъезду или – вообще трэш! – случайных пассажиров автобуса… В выходной, будучи на лёгком «взводе», Ольга достала свои старые «доспехи» университетских времён, как-то: чёрную кожаную косуху с кучей блестящих заклёпок и замков; бордовую юбочку, узкую и короткую; берет а-ля Че Гевара и нефритового цвета туфли под крокодиловую кожу на высоком каблуке. Волосы она упрятала под берет, а для вящей конспирации надела большие тёмные очки. Конспирации же ради натянула под куртку длинную футболку и заправила её в юбку, иначе бабочка на животе выпорхнула бы наружу, а показывать её не хотелось… Чтобы образ казался законченным, надела колготки в сеточку. Всю эту амуницию она не трогала уже лет шесть по понятным причинам, и сейчас, смотрясь в зеркало, попросту не узнавала себя в зрелой красотке, смахивающей на патронессу БДСМ-тусовки… С бьющимся сердцем, поминутно озираясь подобно плохой шпионке, чтобы не встретиться с соседями или – страшно подумать – с коллегами по работе, Ольга выскользнула на улицу и, дойдя до остановки, вошла в первый попавшийся автобус. Осторожно щёлкнула себя в руку спрятанным в сумочке конденсатором… А вернувшись из экспедиции, убрала разрядник в самый дальний угол ящика, где хранилось совсем уж старое барахло, и громким шёпотом приказала себе воздержаться в будущем от сеансов подобной экстрасенсорики. Во избежание депрессии и утраты веры в человечество; расхожее сравнение «чувствовать, словно тебя вываляли в грязи» Ольге теперь уже не казалось простым набором слов. Лёжа поверх покрывала навзничь в расстёгнутой кожанке и задранной юбке, она думала о том, что если бы могла слышать мысли людей постоянно, то уже давно либо сошла бы с ума, либо двинулась по пути Анны Карениной. Как бы там ни было, опыт всё же оказался небесполезным. По крайней мере, Ольга теперь знала точно – школьники, несмотря на их вульгарность, жестокость, максимализм и (конечно же!) хронический спермотоксикоз, в большинстве своём гораздо лучше, человечнее и добрее людей повзрослевших… То есть тех, в кого неизбежно превратятся через несколько лет.
* * *
…Вечер заканчивался безрезультатно. Устав от бесплодного ожидания, мужчина вышел на середину пустыря. Будучи человеком не совсем уж глупым (хотя и не сказать, что таким уж умным!), он не мог не понимать, что две убитые им девушки практически
