– Держите… – Глинкин сунул ему в руки бумажный сверток. – Эти деньги я одолжил на лодку, а сегодня выяснилось, что та лодка уже продана. Потом разберемся…
– Ничего не понимаю…
– Там поймете… – И Глинкин подсадил его в тронувшийся вагон.
Там, в большом городе, Лукьянчик действительно все понял…
Кустовое совещание проходило вяло, неинтересно, и его бесполезность ощущали все, даже Лукьянчик, впервые попавший на такой сбор. Просто кому-то надо было поставить «галочку» в плане по разделу «обмен опытом», а подумать, что такое совещание надо особенно требовательно готовить, забыли. Вот и выступали председатели исполкомов не с интересным и полезным опытом в своей работе, а с казенными отчетами о количестве заседаний и рассмотренных на них вопросов.
В конце первого дня совещания, в последнем перерыве на перекур, к Лукьянчику подошли четверо таких же, как он, председателей. Предводительствовал у них узкоплечий, сухощавый мужчина с острым, как нож, лицом, с веселыми глазами по бокам горбатого носа. Фамилия у него была сразу запоминающаяся: Трубецкой. Так он и представился Лукьянчику, тут же пояснив, что к именитым Трубецким он отношения, слава богу, не имеет, фамилия получена его дедом за трубный бас, он был дьяконом.
– А вы ведь новенький? Откелева? – шутейно спросил Трубецкой.
– Город Южный, – ответил Лукьянчик.
– Заменили ушедшего в иной мир Савушкина? – поинтересовался другой из четверки и добавил: – Вот, за упокой полагается…
– Короче – мы тут сколачиваем ужин, – пояснил Трубецкой. – Не будете же вы умирать от тоски в своем гостиничном номере, слыша отдаленную музыку из ресторана? Предлагается организовать безмятежное застолье без протокола. А?
– И есть, между прочим, такая традиция, – добавил третий.
– Ну, если есть и традиция, я согласен, – рассмеялся Лукьянчик.
За стол так и сели впятером. Бразды правления взял в свои руки Трубецкой, его сочный бас не умолкал:
– Прежде всего, давайте решать, чей сегодня стол. Добровольцев нет? – Все промолчали. – Конечно, полагалось бы стол взять на себя новоиспеченному из Южного, но он чего-то молчит.
– Я, конечно, не возражаю, – отозвался Лукьянчик не очень твёрдо, но Трубецкой уже звал официанта.
Красивый парень в белой накрахмаленной курточке принял заказ, который составляли все.
– Демократия, товарищи! – гудел Трубецкой. – Каждый заказывает, что хочет, а твое, парень, дело, это к официанту, ничего не перепутать и не забыть.
В начале ужина Лукьянчик попытался завести интересный для него разговор про их общие дела, но куда там Трубецкой заявил:
– Кто работу помянет – под стол.
Лукьянчик не был особым любителем спиртного, не терпел пьяных, хотя дружеские застолья любил.
Трубецкой произносил тост за тостом, и все они были такие, что отказываться выпить было даже неловко…
Ужинали