Все это заняло довольно много времени, и было уже около пяти часов вечера, когда Филипп наконец освободился и отправился к Монбару, перед которым подробно отчитался о проделанной работе. Монбар одобрил его действия, и оба в сопровождении Данника, переодевшегося камердинером, отправились на званый обед, устраиваемый губернатором в их честь.
– Мы только покажемся на этом пиршестве, – сказал Монбар. – Если бы я не боялся рассердить губернатора, расположение которого для нас крайне важно, я отказался бы; но так как мы не можем не присутствовать, нам надо воспользоваться этим случаем, чтобы прямо войти в нашу роль.
– То есть? – с недоумением спросил Филипп.
– То есть с завтрашнего дня мы вступаем в нашу должность, – не будем забывать, что мы присланы рассматривать отчеты интендантов. Работа наша продолжительна, ведь мы должны объехать самые важные города каждой колонии; вы понимаете мою мысль, друг мой?
– Вполне. Итак, мы отправимся в Гибралтар и в Мериду?
– Нам надлежит побывать всюду, где необходимо провести строгий контроль, – перебил Монбар, улыбаясь.
– Бедные испанцы! – прошептал Филипп.
– Вы жалеете их?
– Да, признаюсь, они так хорошо принимают нас.
– Не забудьте, однако, припрятать под камзол ваш кинжал.
– Будьте спокойны. Черт побери! Никогда не знаешь, что с тобой может случиться в следующую минуту.
– Данник, вели оседлать лошадей. Ты поедешь с нами в губернаторский дворец; мне не нужно предписывать тебе не зевать, не так ли?
Работник лукаво улыбнулся, поклонился и вышел.
Через несколько минут граф де л’Аталайя со своим личным секретарем и в сопровождении лакея и пажа ехал верхом по главной площади, направляясь к губернаторскому дворцу, где караул, завидев его, торжественно отдал ему честь.
Глава VII. Дуэнья
Прошло несколько дней. Флибустьеры продолжали мастерски разыгрывать свои роли. Делая вид, будто строго контролирует отчеты интендантов, Монбар сумел приобрести их уважение, спустив кое-кому с рук некоторые мелкие просчеты. Отделавшись дешевле, чем предполагали сначала, интенданты превозносили до небес мудрость, честность, а в особенности выдающиеся способности ревизора.
Флибустьер под предлогом того, что хочет видеть все собственными глазами – такова действительно была его цель, хотя и не с тем намерением, которое в нем предполагали, – не давал себе ни минуты покоя и беспрестанно ездил из Маракайбо в Гибралтар, из Гибралтара в Маракайбо, осматривая берег и собирая необходимые ему сведения в разговорах с губернатором, делая при этом вид, будто все услышанное не интересует его ни в малейшей степени.
В свою очередь Мигель