Сазандарей стон звенит
На мосту народ толпится
Вся ковровая столица
А внизу Кура шумит…
…В самом маленьком духане
Ты товарища найдешь
Поплывет Тифлис в тумане
Ты в духане поплывешь…
1920 г.
Осип Мандельштам.
«.. Постоянно, ежедневно, ежечасно, Бог
посылает нам людей, обстоятельства, дела,
с которых должно начаться наше
возрождение, а мы оставляем их без внимания
и этим ежечасно противимся воле Божьей о нас».
От. Александр Ельчанинов.
Вечный город
У каждого свой вечный город. У одного – Иерусалим, у другого – Одесса, а у меня – Тбилиси.
Кто только не писал о нем – теплом и любвеобильном – Пушкин и Лермонтов, Дюма и Марко Поло. Говорили о нем – соединившем в себе Запад и Восток, – разное, лестное и вампиры-завоеватели, и бездельники-путешественники. Что случится, если и я приложу к этому делу свою неопытную руку? Думаю, что рога от этого ни у кого не вырастут, а бумага, она все стерпит.
…… ….. …..
Дезертирский базар ярко освещен солнцем. Недалеко от входа на тротуаре возле небольшой мусорной кучи сидят с огромными красными тазами две азербайджанки, торгуют зеленью.
Одеты они типично: цветастые широкие турецкие кофты, длинные темные юбки, тапочки на босу ногу. На головах накручены всевозможными узлами платки. Выражение лиц такое же, как у всех людей, долгое время занятых крестьянским трудом, независимо от того, где они живут: в сибирской деревне или в ауле под Кандагаром. Обе попеременно вяло выкрикивают на русском:
– Эй, иди, киндза, петрушка, рехан. Пара – пятнадцать! Куда идешь? За десять отдам…
К одной из них подходит немолодая женщина, одетая с претензией на вкус, и начинает долго торговаться.
Через пятнадцать минут, скупив почти задаром огромный мешок зелени, она уже собирается уходить. Но вдруг, заметив на скамейке 2 – 3 шоколадные конфеты, только приготовленных для чаепития, незаметно сует одну в карман.
Одна из азербайджанок что-то тихо говорит другой. Пострадавшая скользит ленивым взглядом по вороватой клиентке, смеется во весь рот, полный золотых зубов, и миролюбиво машет рукой.
– Ва-ай, Аллах…
Покупательница, ничего не заметив, вперевалку идет дальше. Торговки, поджав толстые ноги, садятся пить чай из пластмассовых стаканчиков, что-то весело обсуждая между собой.
…Даруй мне, Господи, их незлобие.
…… ….. …..
10 часов утра. Маршрутка лавирует по узким улицам Мтацминда. Затем стремительно спускается вниз, к Сололаки. Пассажиры, трясясь, подпрыгивают на ухабах и рытвинах и вынужденно наслаждаются мелодичностью грузинской эстрады из авторадио. Кто-то, перекрикивая музыку, выясняет отношения по мобильнику, используя неформальную лексику.
Через окно, крест-накрест заклеенное скотчем, видно, что маршрутка поравнялась с инвалидкой, вооруженной двумя костылями, восседающей на стуле прямо на проезжей части.
Шофер резко тормозит, протягивает в открытую форточку горсть мелочи и весело кричит:
– Как поживаешь, тетя Маро?
В уличном шуме ответа не слышно, но видно, что просительница одаривает подателя беззубой улыбкой, и, на секунду выпустив костыли, приветственно машет рукой в воздухе.
Маршрутка тут же срывается с места. Через заднее стекло видно, что следующая машина так же тормозит у импровизированной таможни.
– Кто это? – спрашивает один из пассажиров, свернув голову назад.
– Сололакская Маро! – с оттенком уважения отвечает водила. – Уже два года здесь сидит. Даже менты ее не трогают. Нельзя… Все маршруточники ей при проезде подают. Знают, весь день будет барака1… У нее никого нет. Ноги почти не действуют, вот и сидит здесь целый день. Вечером соседи приходят, забирают домой…
– Что ты говоришь! – изумляется парень. – Ах, зачем раньше не сказал. Я бы тоже подал. На важное дело еду. Может, и мне бы помогло…
Шофер, пожав могучим плечом, прибавляет звук магнитофона. Маршрутка тем временем летит к мосту Бараташвили…
…. Как известно из жития Ксении Петербуржской ямщики зазывали ее утром прокатиться в своем экипаже. Каждый из них знал, что такой утренний вояж гарантировал удачный день.
Интересно, в чем причина популярности Сололакской Маро?
Придется подождать, пока все тайное станет явным.
…… ….. …..
Если копнуть дальше, в глубину веков, то в истории города обнаружится немало казусов, одновременно годных и для передачи «Что? Где? Когда?» и для еще ненаписанного