– Што за фигня? – сказал один, сведя косматые брови.
– Шутковать вздумал, – ухмыльнулся второй, скаля редкие зубы. – Ща получит.
И оба одновременно бросились ко мне, поднимая шестоперы для удара. Почти не целясь, я дернул за петлю самострела. Раз, другой. Первый дротик угодил в бедро нападавшего, а второй вообще не вылетел. Я с некоторым запозданием сообразил, что просто забыл перезарядить оружие после ночных приключений. Сам виноват.
Раненый головорез навалился на меня, утробно завывая, словно у него приключилось несварение желудка. Я отбросил его пинком по раненой конечности и тотчас получил скользящий удар дубиной от второго. Черт, рука тут же повисла как плеть. Громила ухмыльнулся и ткнул ребристым шишаком в живот, вышибив оттуда воздух и часть вчерашнего пойла. Перед глазами все плыло, и жутко болела ушибленная рука.
– Курва! – Раненый вцепился в ногу и потянул вниз. – Я ж тебя загрызу, сукин кот!
Я еще раз пнул его по ноге, постаравшись попасть в торчащий из штанины конец дротика. Получил новый удар по той же руке. Лучше от этого, естественно, не стало. Черт, где мой меч? Под кроватью? Неловко увернувшись от удара, я рухнул на что-то мягкое, хрипящее от боли, и полез здоровой рукой под кровать. Нашел укатившийся жетон и запустил им в громилу, лупящего меня дубиной. Тот отбил железяку и ударил меня по лодыжке, едва не переломив кость.
Меча под кроватью не оказалось. Просто замечательно!
Шипя ругательства, я ухватил ногу шпика и резко дернул. Враг хрюкнул и шлепнулся на спину. Пришло время для удара по роже. Зубы долой!
Припадая на пострадавшую ногу, я заковылял к двери комнаты и услышал грозный рев из коридора. Так могло бы рычать чудовище из Чернолесья.
– Я сказал взять его живым! – рычало чудовище. – Но я же, мать вашу, не сказал, что он должен быть в сознании!
Двери распахнулись, и в лицо мне уставился наконечник стрелы, торчащей из блестящего самострела. Кто именно держал оружие, я не видел, потому что необычно толстый наконечник стрелы заслонял мне все. Я, черт меня дери, вообще ни хрена не видел, кроме этой проклятой стрелы, почти воткнувшейся в переносицу.
А потом тихо щелкнуло, и мир пропал совсем.
Но меня не убили.
И даже не искалечили, хоть и хотели. На это намекали синяки непонятного происхождения, которые я обнаружил на теле немного позже. Такие можно получить, если кто-то весьма недобрый бьет лежачего ногами по ребрам. В общем, я бы пожаловался на свое состояние, если бы кто-то согласился выслушать.
Когда спустя пару суток, наполненных очень неприятным ожиданием, меня впихнули в кабинет главы Фернимарской секретной службы, я еще хромал, а левая рука, пострадавшая от удара шестопером, слушалась хозяина через раз. Впрочем, чтобы раненая конечность меня не сильно беспокоила, ее сковали со