белую форменную спецовку с логотипом конторы на спине, значит, местный. Но
данный местный не знал, как попасть в кабинет начальника, и отправил Егора в
бухгалтерию, а там подскажут. В бухгалтерию Егору не хотелось, поэтому он
поймал еще одного местного, более продвинутого, и тот ему, наконец, объяснил.
Егор не стал бы ни у кого ничего выспрашивать, если бы среди бесконечного
ряда однообразно-серых пандусов, рольставней и ворот наткнулся взглядом хоть
на что-нибудь нетипичное. Например, какой-нибудь широкий, весь в зеркальном
стекле, подъезд или отдельно стоящий особнячок в стиле модерн или хоть бы и в
купеческом, неважно.
Ничего подобного он не увидел, поэтому и приставал с расспросами, однако
то, на что в конце концов указал ему пальцем продвинутый абориген, никак не
тянуло ни на модерн, ни на ренессанс.
Никаких вам бело-мраморных ступеней и чугунных вензельных перил. Всего
лишь узкая металлическая лестница, ведущая наверх по наружной стене дальнего
ангара и заканчивающаяся крохотной площадкой с единственной дверью на ней.
Дверка простая, металлическая, без выкрутасов. Вот вам и понтярщик.
За дверью то ли холл, то ли приемная, обставленная самой обычной серой
мебелью, да и той негусто. Стол, два стула, шкаф, одноногая вешалка.
За столом пацанчик с курчавой челкой, в очках и тесной курточке, которую
Егору захотелось назвать гимназической.
Егор поздоровался вежливо с пацанчиком и поинтересовался, на месте ли
господин Ревякин. Он начисто забыл Колькино отчество, а называть его просто по
имени счел неполитичным.
На шум выглянул сам «господин Ревякин», огромный, как двухкамерный
американский холодильник, и проворчал:
– Впусти его, Марк, он ко мне.
Егор удивился, как этот бледный Марек мог его не пустить, но шутить
повременил. Тем более, что хозяин всего, что вокруг, был к шуткам нынче не
расположен.
Громадный Ревякин кивнул Егору, приглашая войти, и, развернувшись,
косолапо проследовал внутрь кабинета.
«И как, интересно, обустраивают свое рабочее пространство простые
подмосковные капиталисты?» – размышлял, ступая следом, Егор.
А никак. Никак они его не обустраивают, вот ведь. Замызганный ковролин,
серые стеновые панели и самый дешевый грязно-белый подвесной потолок.
Правда, у левой от входа стены располагался наглый кожаный диван
шоколадного цвета, такое же шоколадно-кожаное кресло стояло у стены напротив,
а письменный стол руководителя, то есть, Кольки Ревякина, украшал огромный
плазменный монитор.
А еще на стене, как раз за Колькиной спиной, висело произведение
живописного искусства, довольно крупное, в стильной серебристой рамке, все в
фиолетово-розово-черных щедрых мазках явно масляной краски. И явно
подлинник,