На памяти Амари отца пытались убить четырежды, сам же король давно перестал считать, сколько раз подвергался опасностям. Заговорщиков не останавливали даже наследники, а ведь, кроме Амари, у Алонцо Первого Рейеса имелось трое старших сыновей и дочь. В случае его смерти на престол восходил старший сын Рамель. Второй сын, Мигель, носил титул герцога Сурейского, уже три года как осел на юге, но мог прибыть в столицу в любой момент. Третий сын – Дарио, маркиз де Рей, обосновался на побережье, и уж до него никто из врагов не дотянулся бы точно. Амари пока оставался в Кастелле при отце, носил звучный титул принца крови, обязанностей (как и закрепленных за собой земель) не имел, чему не особенно печалился. Его совершенно не тянуло управлять какой-нибудь провинцией в неполные двадцать лет. Он грезил воинскими победами и славой, а года через три видел себя в чине никак не меньшем, чем генерала от кавалерии.
– Ваше высочество, – Перан поклонился. – Просили передать вам.
На резном позолоченном подносе, инкрустированном драгоценными камнями, красовался веер Линэи.
– Что-нибудь еще?
– Госпожа ожидает возвращения пропажи в беседке на третьей дворцовой аллее у пруда.
– Благодарю.
«Снова парк, – подумал Амари. – Он хоть и большой, но вряд ли сумеет вместить всех возжелавших уединения».
Однажды в детстве они с Дарио полночи прятались в кустах сирени, чтобы выследить Рамеля. Брат в то время не пропускал ни одного корсажа. Ждали они его на первой аллее, а тот находился на восьмой, потом еще и посмеивался над незадачливыми соглядатаями. А вот Мигелю как-то раз повезло подслушать разговор намитского вельможи и кассийского канцлера. Возможно, это спасло их если не от смерти, то от кровопролития.
«Вот бы сейчас, – подумал Амари, – услышать чей-нибудь тайный разговор, раскрыть шпиона, разоблачить негодяев и отомстить за Руперта…»
Увлеченный мечтами, он не заметил, как дошел. Эта часть парка была скудно освещена, находилась довольно далеко от дворца, и предполагалось, что забредать сюда не будут, однако с наступлением темноты она становилась донельзя популярной, особенно поздними вечерами во время балов. Темное зеркало старого пруда, редкие звезды, смотрящиеся в него, скульптуры прекрасных полуобнаженных правиц, выглядывающие из обильной зелени сиреневых кустов – все привлекало романтически настроенных придворных. Кто сейчас сидел в белой беседке, увитой синим нидосским плющом, разглядеть не удавалось, но точно двое. Сойдя с тропинки и, стараясь идти как можно тише, Амари приблизился к беседующим. Высокие кусты удачно скрыли его.
Рядом с Линэей сидел высокий статный мужчина в светло-зеленом камзоле. Он смеялся и не стеснялся в выражениях. Маркиза смущенно улыбалась ему и молча выслушивала. Если бы Амари посмел повторить