Он попытался ознакомить со своим открытием Ди, но внезапно осекся, неожиданно заметив на ткани ее лица над верхней губой две маленькие овальные черные точки.
– Видел бы ты свое лицо! – иронично рассмеялась она. – Я же говорила, что будет интересно…
Следующие несколько участков прошли мимо Василия, словно во сне. Очнулся он только у большого металлического чана с сепоратором в центре, в котором монотонно замешивались различные ингредиенты, превращая содержимое в однородную бледно-розовую массу.
– Какое неуважение к смерти – превращать плоть в это отвратительное подобие желе… – практически шёпотом произнесла Ди.
– Пожалуй это, самая, что ни на есть, ее эссенция, – ответил задумчиво Василий.
– А мы питаемся ей, чтобы жить, – поддержала она. – Убивать, чтобы любить – почти поэзия.
– Циничная поэзия поточного убийства.
– Человек тоже серийное изделие, даже массовое. Не удивительно, что и смерть он возвел в ту же степень.
– Но ты же не собираешься теперь становиться веганом? – Василий заметил, как его косное сознание усердно противится уходящему потрясению, и испытал заметное облегчение, позволив себе поддаться рационализационному порыву.
– После всего этого и вправду начинаешь задумываться. Хотя бы о том, чтобы начать обращение в ЗОЖ, – ответила Ди.
– Посмотри вокруг нас: одноразовые линзы, одноразовые перчатки, одноразовая посуда, одноразовые фотоаппараты, одноразовая еда, одноразовый мир, одноразовые люди. Глупо вести здоровый образ жизни, когда твое тело лишь расходник на пути к вечности.
Экскурсовод сердито взглянула на них и повела группу дальше. Ди и Василий семенили в конце.
Следующую остановку они совершили около станка для набивки колбасы, представлявшего собой верстак с квадратным коробом сбоку, из которого торчали две короткие трубки. Сидя за ним одна из работниц попеременно надевала на трубки прозрачные кишки и заполняла их все тем же розовым составом, подаваемым из чана.
– Презервативы смерти. Словно мешки для трупов. Не имевшие шанса на жизнь так никогда и не вкусят ее, – меланхолично протянула Ди.
– Мертвые плоды живой любви. Завершив цикл, мы тоже станем для кого-то кормом. Меня это даже воодушевляет. Регенеративное производство полного цикла. Даже если ты ничего не добился, планета не даст тебе пропасть зря, – ответил Василий.
Женщина-капля вновь взглянула на них, как на распоясавшихся детей.
Воцарилась неловкая пауза.
Больше они старались не разговаривать. Только махали руками и перемигивались. Что, впрочем, лишь вызывало еще больше эмоций и заставляло их довольно улыбаться, чувствуя, что собеседник понимает тебя с полуподмигивания.
Когда автобус тронулся обратно, уже практически стемнело. Кибер-Ильич устало махал ему вслед своими облупившимися вилками.
За