– До завтра, – подала ему руку Светка. – До свидания.
И дверь, тяжёлая стальная дверь, закрылась за ней с тихим гулким стоном.
Серёга вернулся в кабинет, открыл свой секретер и налил полный фужерчик вискаря. «Да пропади оно всё пропадом, – подумал он. – И нафига мне это нужно?! Вот эти сцены безумные, дураки эти, самоубийцы бесконечные! И почему только такие женщины достаются каким-то идиотам?» Одним большим глотком он опрокинул виски в горло, подошёл к окну, раздвинул шторы. «Всё, хватит, – сказал он сам себе. – Хорош тут сопли распускать! Собрался! День ещё целый впереди…»
Он стоял молча и глядел в позднее ноябрьское утро. Впереди его ждал очередной тяжёлый бесконечный день, ещё один день в дурке. За окнами, огромными хлопьями, кружился, тихо падая, ко всему на свете безразличный, прекрасный и равнодушный белый снег…
Светка же вышла из больницы, в первом попавшемся ларьке взяла джин-тоника, села под крышей остановки и закурила. Мелкими глотками она пила горьковатую ледяную жидкость, и на душе у неё тоже было и горько, и страшно, и холодно ужасно. И холодно, и горько…
Глава пятая
Вечерний обход в закрытом психиатрическом стационаре огромной питерской больницы где-то в Купчино начался по расписанию, в шесть вечера, как обычно. Хотя, собственно, и обход-то весь – всего ничего, одна формальность. Три небольших палаты на восемь коек, никаких тебе буйных, убийц или преступников. Ободранные полунаркоманы-алкаши, народ в общем безобидный, пока до сладкого не доберётся. А как же тут добраться? Стальные двери, милицейский пост на входе, окна за проволочной сеткой, ещё и на решётках. Не отель в Анталье олл инклюзив. И захочешь тут – не расшалишься! С такими вот позитивненькими мыслями Сергей Станиславович Овчинников, завотделением, в сопровождении двух санитаров вошёл в третью, последнюю на сегодня, самую тихую и в чём-то даже образцовую палату.
Особенных сюрпризов он здесь не ожидал: действительно умалишённых и даже приличных симулянтов здесь не было давно. Обычный питерский, изрядно потрёпанный жизнью люд из пьяных коммуналок и с окраин. Разве что новенький этот, очередной самоубийца-неудачник, вызывал у Серёги некоторые сомнения.
Парня доставили прошедшей ночью, сразу в реанимацию, с огромной передозой тяжёлого снотворного и, как обычно в подобных случаях бывает, с изрядной долей алкоголя в крови. Его, как и положено, ещё на квартире промыли от души и накачали слегка адреналином, в реанимации провели дополнительные мероприятия, уже, скорее, для порядка, а утром перевели сюда, в третью палату. И вот теперь эта его койка на колёсиках стояла прямо в центре, в широком проходе между кроватями больных. А несколькими часами ранее Сергей провёл довольно тёплую, хотя и с лёгким воспитательным уклоном беседу со Светланой, его женой – удивительной красоты молодой женщиной со светлыми печальными глазами.
– Ну-с, – с лёгкой улыбкой войдя в палату произнес Сергей Станиславович негромко, – добрый вечер, граждане больные, алкоголики,