Псих. Екатерина Рубинская

Франкенштейном, который все замечает?

      Верный признак честности моих родителей, которые ничего не сыплют мне в еду – это то, что мне снится цветной сон, в котором я даю пресс-конференцию толпе журналистов с микрофонами.

      Почему бы вам не покончить с собой?

      А что я потом буду делать?

      А уйти из дома, например, вы не пробовали?

      Пробовала.

      Что же вам помешало?

      Я передумала.

      Или, скорее, я вытащил тебя из автобуса, – говорит Райдер, который почему-то сидит во втором ряду.

      Хоть тут ты можешь оставить меня в покое? Тоже мне борец за правду.

      Скажите, вы не пробовали альтернативные методы лечения?

      Это какие, уринотерапию, что ли? Я пробовала гипноз.

      Он вам не помог?

      Помог, – сообщает Райдер, сверкая глазами, – просто она его боится, потому что начинает всех прощать. А когда она начинает всех прощать, внезапно появляются старые знакомые, которые почувствовали, что их простили. И это, видите ли, очень страшно.

      Отстань. Дело совсем не в этом. Дело в том, что сначала мне помогало, а потом я стала выпадать во время сеансов, и это очень неприятно, как будто ты спишь – а тебя кто-то пинает в голову.

      На этих словах я тяжело и резко просыпаюсь, как будто меня действительно кто-то пнул, а когда я опять засыпаю, мне снится, что моя кровать – вместо задней парты в одной из наших университетских аудиторий. Я открываю глаза – я лежу под своим одеялом в своей пижаме, а вокруг сидят мои нормально одетые одногруппники, а преподаватель говорит:

      – О, Алиса, вы проснулись, присоединяйтесь к нам. Мы обсуждаем термоядерность Джойса.

      – Мне все равно, что вы обсуждаете, – говорю я, – вон все из моей комнаты. Развели тут мусорку. Вызовите моего шофера кто-нибудь.