За дочерью Тарасковский должен был зайти к часу дня, времени оставалось с избытком, но хотелось побыстрее отвязаться от назойливой Анюты, не прочь повторить утренний порыв. Все то, что вчера возбуждало, сейчас вызывало отторжение. Даже когда она аппетитно укладывала груди в розовый лифчик, выглядело это так, словно неуклюжий кулинар впихивал в формочки сдобное тесто.
– Я наверное задержусь, – сказал Тарасковский, – а ты езжай.
Анюта недоуменно пожала плечами, вздохнула:
– Как скажешь. Ты в последнее время какой-то странный. Вроде и в отпуске побывал.
Как только Анюта ушла, Руслан спустился вниз и принял душ. Поймал себя на том, что тщательно трется мочалкой, желая смыть запахи, прикосновения, поцелуи – оттереть с кожи то, что таилось под ней.
Самую большую комнату (при родителях служившей гостиной), после того как Руслан аннексировал мансарду, Эдик с Кирюшей переоборудовали в рабочее место, назвав ее «воркрум» (калька с английского – workroom). Руслан вышел из ванны и заглянул к ребятам. Они сидели перед мониторами и если бы не женские стоны, доносящиеся с динамиков, их можно было вполне принять за прилежных учеников за домашним заданием. Тарасковский по привычке хотел рявкнуть, желая их напугать, но передумал.
Люба жила с мужем в центре. Руслан не стал вызывать такси, решил пройтись и сократить время. Миновав частные постройки и гаражный кооператив, вышел к ГУВД. Затем намеренно сделал крюк, перейдя на улицу Дружбы Народов.
Нужно было зайти домой и переодеться, что не очень-то и хотелось, но перед дочерью надобно выглядеть красиво, чтобы гордилась. Хорошо, если не будет дома сестры и ее волосатогрудого сожителя, кто он по национальности, Тарасковский не интересовался, кажется грузин. Не только москвичей испортил квартирный вопрос – это общероссийская проблема, тем более в нынешнее время. Родители, выйдя на пенсию, переехали на большую землю, оставив детям квартиру, уверенные, что они честно разделят ее поровну, не догадываясь, что вбили клин в родственные отношения брата и сестры.
Собственно, все началось с того, что Руслан развелся и вынужденно вернулся в родительскую квартиру. Вскоре, после нескольких ссор, обоюдная неприязнь достигла той степени, когда на межкомнатных дверях появились замки. Сестра с сожителем и хворым сыном обосновалась в двух больших комнатах, объявив их своей законной территорией. Руслану ничего не оставалось, как создать анклав в детской со своей вольной конституцией. Но сестра не собиралась терпеть многочисленных подруг, угрожая санкциями, потребовала внести в свод законов ряд значительных ограничений.
О деление квартиры юридически, с последующей продажей, пока речь всерьез не заходила, но могла возникнуть в любой момент. Деньги копить Тарасковский не умел, кредит из-за алиментов давали небольшой. Он подумывал снимать квартиру, на счастье подвернулся Панасов.