Совсем от жары, пустоты, одиночества ошалел…
А вдруг когда-нибудь сбудется.
Первый снег
Первый снег, как поцелуй твой
Раньше нежности проснувшийся.
Между лопаток, по глазам
В ладони, в сердце сердца.
Как музыка твоя из глаз,
Летящая коснуться и согреть
Без веры и причины.
Она звучит и отзывается
В упавших небесах
Нас с тобой укрывших.
Мой первый снег – в твоих словах
Танцует танго
Из вечности, кофе и малины.
Он долетает вверх,
И улыбается чудачествам твоим
И задыхается от счастья:
Быть частью мира
Совершенного почти.
Почти узнавшего все тайны мироздания
И творения
Едва на кончик носа опустившись.
Мой первый снег и твой
Растаял нежностью,
О рубцы и шёлк души наговорившись.
***
Снег закружил город на танец
Снег закружил город на танец
В танго этом нету ни пары, ни края.
Только звук тишины между и сверху
Без права отказа на счастье.
Белого, бесконечного и нездешнего
Вот огонь и он греет руки…
Вот огонь и он греет руки,
Сжигает письма и даёт свет.
А вот человек – рядом,
Душою ближний надолго —
сомнений нет.
Это дом, куда возвращаться любить
С радостью не расставаться,
Мир сохранять и жить.
Это ты – без углов и шрамов,
Сильный и ясноглазый.
С пугающей глубиной,
Не требующей доказательств.
С чарующей пустотой обстоятельств.
Это Он, Кто всегда прощает и ждет.
Даже тогда, когда вместо любви – был придуман страх наказаний.
Это детский рисунок без тёмных красок,
Забытый у моря, солнцем и солью залитый. «Папа – там был ты, мама.
А еще собака, маяк и дом».
Я назвала его: «Счастье».
До счастливого случая
Кому Ноев ковчег, а кому-то «Титаник».
Жить в ожиданье конца или
Любить-перед началом начала.
Перепредумывать мир так приятно себе.
Не надолго.
А с правдой обьятия так горьки и грубы,
Как по утрам на ноги поднимающие уколы.
Дорога назад и вниз, спорить бесмысленно, наше любимейшее из путешествий.
А может к себе и вверх?
Разве там можно согреться,
Договориться о молчании и непринятия решений?! Человек: кузнец, пекарь, музыкант или
К Северному сиянию проводник.
Зачем же так сложно?
Воздуха продавец
Дышащим страхом в виртуальных битвах.
Так стало принято, приятно-понятно.
– А я что, хуже или лучше других?
– А при чем здесь другие?
– Как же я без них,