Вот старый погреб под шумным баром, что они использовали для своих собраний. Внешний мир был отрезан от них потолком и толпой, заливающей события дня алкоголем. Также, как и спиртовыми испарениями, повисшими над и между ними. Здесь они обменивались сводками, контактами и своими успехами, периодически устраивая образовательные сессии, сидя под дулом старого проектора. Крутились ленты разного толка, но сейчас Виктор отчётливо видел в полупрозрачном мареве воспоминания людей. Они были похожи на него, сидели как он, думали как он, боялись как он. Говорили так, как он никогда не говорил. Мужчина помнил, какие инструменты использовались, как они применялись, и чувствовал тусклое омрачённое облегчение. Ему враги попались не самые плохие, даже заурядные.
Но это всё ещё испытание. Как долго ему придётся ждать, заключённый не знал, как и количество боли, что он будет принуждён вынести. Что он собирается делать? Будет ли он терпеть в ожидании них? Придут ли они за ним или отдадут на съедение волкам? Есть ли в этом смысл? А может и вовсе…
Остановись. Идея наблюдает и в мыслях.
Мария закончила приготовления. Остановилась она на безопасном варианте.
Когда девушка приблизилась к левой пятерне, Виктор согнул пальцы в, казалось, самонадеянной попытке спрятать их. На деле он хотел проявить формальное сопротивление. Садисты любят сопротивление, становясь невыносимее, когда жертвы ничего не делают. Он помнил разговоры некоторых из них, с которыми судьба благоволила ему не встречаться часто. С ними он сопротивлялся бы отчаяннее, только бы оттянуть настоящее зверство. Усердствовать, правда, он не собирался. Ломать пальцы, пытаясь разогнуть их, таким нравится не больше пассивности.
Мария взялась за пальцы с энтузиазмом, но с известной девичьей хваткой. На миг мужчину озарило предчувствие, что сопротивление окажется даже слишком успешным, но предательские отростки поддались уже скоро. Только тогда Виктор почувствовал, как ослабел. Сколько времени он здесь? Как давно он не ел, как давно не пил? Сухость во рту вдруг резко вскинула свою голову и перекинулась на потрескавшиеся губы. Язык готов был пройтись по засохшим пустошам уст, когда пухлая подушечка пальца под неровным ногтем была сдавлена пластиной металла.
Давление росло с движениями пальцев тонких рук, в отличие от собрата под ними, белых и изящных. Но Виктор смотрел только на то, как его собственный, знакомый ему и родной, большой палец стискивается в маленьком пространстве, растекается вширь, утончаясь. Мужчина в трансе наблюдал, как резко покрасневший палец пошёл белыми пятнами, а край оказался под обстрелом сотен невидимых иголок. Острое ожидание неминуемого сильнее распалялось в нём, а девушка вдруг остановилась до того, как последствия могли стать неминуемыми.
– Мне кажется, мы оба знаем, что будет дальше. Давайте в последний раз, хорошо? Пожалуйста, не разочаруйте меня. Как ваше имя?
Голос её затерялся где-то