– Как же давно я здесь не был! – подумал Хьюго. Словно в первый раз, когда его привели сюда в детстве родители, он испытывал сейчас восхищение и робость. Как известно, пауки любят замкнутые пространства и укромные уголки, полумрак и сырость; а главный читальный зал Национальной библиотеки ничем этим похвастать, увы, не может. Зато здесь живут книги! Ради них Хьюго мог и перетерпеть волнение.
В своей жизни он руководствовался девизом, который любил повторять его дядя: когда сомневаешься – делай. Вот и сейчас он стряхнул пыль ностальгии, пролез через вентиляционную решетку и побежал вниз по резным дубовым полкам. Хьюго все рассчитал верно – это самый тихий и отдаленный уголок читального зала. Здесь его никто не увидит. Последние три или четыре метра он пролетел в плавном полете, и приземлился в огромной кадке с финиковой пальмой. Листья ее из-за недостатка света вытянулись и отвисли вниз до самого пола. Замечательное укрытие для паучка!
Хьюго осмотрелся по сторонам и тихо спустился по глиняной кадке вниз на пол. Он не был покрыт ковром в этой части библиотеки, что было на руку Хьюго. Или точнее сказать – на ногу? Ходить по ковру, особенно по такому пышному – все равно, что брести по болоту, только хуже. Лапки проваливаются, запутываются в ворсинках, никаких сил не хватит, чтобы выбраться. Хьюго снял сумку, и бережно положил на пол. Выглянул из-за листа пальмы и длинно свистнул. Ровно два раза. Прислушался, и свистнул еще раз. Коротко.
– Странно, – подумал Хьюго, подождав минуту, – Может он и не живет здесь больше?
Он просвистел три раза в той же последовательности еще раз. В ответ вдалеке справа раздался такой же свист. Сначала два, потом один. Их с дядей Томасом давний секретный сигнал. Только настоящий паук мог его услышать. Лишь знающий мог расшифровать. Через пару минут раздался легкий шорох лапок по паркету, и скоро Хьюго кряхтел в крепких объятьях старого доброго дядюшки Томаса.
– Ты мне весь хитин переломаешь! – просипел Хьюго, делая безуспешные попытки вырваться из мощных лап.
– Хьюго! – в совершеннейшем восторге проревел дядя Томас. Голос его прозвучал как автомобильный клаксон в стерильной тишине библиотеки, – Милый мальчик! Как же давно ты у нас не гостил! – он даже слезу пустил, – Дети,