Она передала документы соседу.
– Спасибо! Но скажите, вы, наверное, знаете моего дедушку? – полюбопытствовал Том.
Трое наследников переглянулись, и каждый отпустил короткий смешок.
– Можно и так сказать, – не переставая улыбаться, ответила Омилла. – Уверена, мы с тобой ещё не раз увидимся, Томас, вот твои документы. А теперь ступай, друзья наверняка заждались тебя.
Том ещё раз поблагодарил Омиллу за услугу и поспешил покинуть кабинет.
– Ты чего так долго? – тут же спросил Ортус.
– Да что-то там у них с анализатором не то, – деловито ответил Том.
– Но документы ты получил? – нетерпеливо спросила Эйлин.
Том приподнял руку с бумагами, и она довольно кивнула.
– Ладно, пошли отсюда. Наши на улице ждут, – бросил Дейн и, никого не дожидаясь, зашагал по коридору.
До самого лифта Том украдкой поглядывал на Ортуса. А всё потому, что с того момента, как Эйлин подошла к ним, оставив скамейку, в Ортусе что-то переменилось. Взгляд, жесты, тон его голоса… Он стал более робок, даже немного неуклюж. И теперь, когда они втроём (Дейн давно уже спустился) встали на платформу лифта, Том окончательно убедился в том, что Ортус к Эйлин неравнодушен. Он сам продемонстрировал это своим взглядом в её сторону – так может посмотреть только человек, симпатизирующий другому. Впрочем, была во взгляде Ортуса и доля горечи. За то время, пока они спускались, Том решил, что это от обречённости, ведь Ортус сам рассказал о правилах: «топси в морском отделе, остроглист на грядках».
Погруженный в раздумья, на лестнице он отстал от друзей на несколько ступеней и совершенно случайно отметил то, как подходят Эйлин и Ортус друг другу: оба одного роста, с почти одинаковыми фигурами. Даже взгляд у обоих был очень проницателен; в момент, когда Эйлин впервые посмотрела на Тома, он испытал то же ощущение что и в парке, когда с Ортусом они обменялись взглядами. И в обоих случаях он невольно чувствовал себя как раскрытая ими книга.
У входа, как и сказал Дейн, дожидались Кэти и Агата. Обе они стояли, сложив руки, с той лишь разницей, что Кэти держала их чуть ниже груди, а Агата, сцепив пальцы, внизу живота. Ко всему прочему, подруги, не переставая переговаривались, то и дело заливаясь смехом. На юных наследников они обратили внимание лишь после того, как Эйлин гаркнула:
– Ну, может, хватит уже!? Мам, ты сама сказала, что дел по горло! Чего меня в такую рань подняла, чтобы я посмотрела, как ты языком чешешь?
– Следи за манерами! Мне ничего не стоит донести отцу о твоём отвратительном поведении! – прошипела мать и, раскрасневшись, покосилась на Кэти.
Та, в свою очередь, наблюдала за всем этим, мило улыбаясь, глядя то на подругу, то на Эйлин. Ну, а что касается самой Эйлин, то слово «отец» оказало на неё действие, подобное смирительной рубашке: она вдруг опустила напряжённые плечи, а лицо её преисполнилось равнодушием.
– Делай, что хочешь,