Издательство «Мысль», как упоминалось, было центральным, специализировавшимся на выпуске книг гуманитарного, общественно-политического профиля, а следовательно, целиком пропитанным в то время соответствующей советской идеологией. В первую очередь это касалось той конкретной редакции, что должна была непосредственно выпускать мою книгу, – редакции философской литературы, про которую ходили «страшные» истории о безжалостном цензурировании, вымарывании, грубых переделках текста в угоду очередным партийным веяниям. Вконец расстроенные, чуть ли не со слезами на глазах авторы были не в диковинку в коридорах издательства. Начало моего общения тоже не предвещало ничего хорошего: одна из руководительниц издательства, прочтя фрагмент моего текста, решительно заявила, что в таком виде и стиле работа никак не пройдет, и вообще она никому не нужна и может представлять интерес разве что для самого автора, который и будет ее единственным заинтересованным читателем. «Для себя одного пишете», – заключила она свой приговор. Но надо при этом сказать, что с непосредственным, рабочим редактором книги – Еленой Самуиловной Дых – мне, тем не менее, повезло, и я с благодарностью вспоминаю ее профессионализм и понимание.
Между тем сроки сдачи рукописи затягивались, срывались, их приходилось едва ли не скандалом переносить с года на год не только вследствие медлительности и нерадивости автора, но и потому, что последний неожиданно для себя столкнулся с трудноразрешаемой проблемой. Дело в том, что когда я приступил к написанию, то наивно полагал, что с обобщением накопленных к тому времени наблюдений и выводов особых сложностей не будет. Разумеется, это оказалось не так, работа шла трудно, но все же причина основной задержки была не в этом. По мере «конструирования» текста, поисков адекватных объяснений передо мной, как автором, все отчетливее и острее вставал вопрос, ответ на который, казалось бы, должен быть совершенно очевиден, причем давно и всем (кроме пока автора). Этот вопрос – что такое психологическая норма?
Но сколько ни искал – убедительного ответа не находилось. Более того, сам этот вопрос оказался крайне непопулярным и даже, если можно так сказать, малоприличным в благородном психологическом собрании, поскольку, когда он возникал (особенно когда я добивался конкретного ответа), его пытались всячески избегнуть, замять, перевести разговор. Словом, я основательно застрял на этом предварительном, служебном, как мне казалось до того, этапе. Я видел, что в большинстве работ авторы, минуя