Аномалии личности. Психологический подход. Б. С. Братусь

утверждал, что в человеке есть пространство, которое может быть заполнено единственно только Богом (cм.: Антоний, митр. Сурожский. Беседы о молитве. СПб., 1996). При всем, казалось бы, специально богословском уклоне этой мысли она корреспондирует с обсуждаемым в первой главе исходным родо-видовым противоречием, с человеческой антиномией заведомой ограниченности, конечности, временности и – одновременно – безграничности, бесконечности, вечности. Сущностность, онтология этой антиномии порождает неизбывный зов к высшему, который и является психологической основой любой религии как (в переводе с латинского) «обратной связи» с чаемой полнотой смысла.

      141

      Далее, словно реплику в сторону, – читателю доверительно от себя лично, – Арон Абрамович добавляет: «Во исполнение этого долга я и пишу свою книгу» (Брудный А. А. Пространство возможностей. Введение в исследование реальности. Бишкек, 1999. С. 380). Эта книга оказалась одной из последних в творчестве замечательного отечественного мыслителя (1932–2011).

      142

      См.: Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1996.

      143

      Быть может, прежде губ уже родился шепот

      И в бездревесности кружилися листы,

      И те, кому мы посвящаем опыт,

      До опыта приобрели черты.

О. Мандельштам

      144

      Выготский Л. С. Мышление и речь: психологические исследования. М., 2016. С. 351.

      145

      Леонтьев А. А. Алексей Николаевич Леонтьев рассказывает о себе // Вопросы психологии. 2003. № 2. С. 40.

      146

      Леонтьев А. Н. Философия психологии: Из научного наследия. М., 1994. С. 40.

      147

      Там же.

      148

      Там же. С. 23.

      149

      Там же. С. 40.

      150

      Выготский Л. С. Собр. соч. Т. 6. С. 90.

      151

      Не углубляясь в проблему свободы как центральной, сущностной для понимания личности (см. § 2 гл. I), напомним, что Маркс (ранее Спиноза и Гегель) исходил из представлений о свободе как познанной, осознанной необходимости. После идеологизации и канонизации марксизма это стало общеобязательным постулатом в советской науке. Однако, как показали Н. А. Бердяев и Б. П. Вышеславцев, свобода как высшая категория не может быть функцией нижележащей – необходимости. Кроме того, у Спинозы речь прежде всего о натурфилософии, о «познавательном отношении», об открытии закономерностей (необходимостей) природы, натуры, знание (познание) которых делает нас осознанными и – тем самым – освобожденными от их принуждений и действий, например, способными осознанно и свободно избегать и использовать их. Маркс, по мысли С. Л. Воробьева, совершает подмену, перенося этот взгляд с «познавательных отношений» на социальные, общественные, личностные, даже духовные. Открывая, как ему казалось, законы общества, он стал подразумевать подчинение им как объективную необходимость. Затем это было подхвачено и реализовано на практике большевиками. Вспомним слова Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». И другие – столь же распространенные при советской вла