– Товарищ командир, Ахмет, так его зовут, сказал, что пока ему не сделают перевязку и не уколят промедол, он ничего не скажет.
Помолчав, Али-баба добавил:
– Вы просили переводить точнее… он сказал, что этим русским собакам он ничего не скажет.
Боцман тяжело вздохнул, молча, не торопясь отстегнул от своего ранца в палец толщиной капроновый фал и начал медленно, как на конкурсе морских узлов, вязать «испанскую удавку». Мы молча, с деланным безразличием, курили, давно зная концовку этого фокуса. И только две пары глаз, почему-то с одинаковым ужасом, наблюдали за руками Боцмана. Это были глаза Ахмета, потому что он понимал, что это предназначено ему. И глаза Али-бабы, потому что он пока всё воспринимал за чистую монету. «Испанка» получилась красивой. Ровная такая, симметричная. Ну, прям, как в фильмах про ковбоев и индейцев. Боцман ещё раза три затянул её с разными усилиями перед мордой душмана. Удавка ещё не нашла шею «своего героя», а Ахмет уже что-то кричал, страшно вращая белками глаз и еле ворочая пересохшим языком.
– Командир, не надо! – закричал Али-баба, – он всё расскажет. Всё!
– Удивительно, как все они верёвки боятся. Переводи Али-баба, – приказал я, – сколько охраны, куда идёт караван и когда связь с караваном?
Хрущёв успокоился, поняв, что инсценировка с удавкой – просто давление на психику. Оказалось, что вместе с ними, с разведчиками, охрана каравана – 29 человек. Караван ведут в соседнюю провинцию. Там его встречают, делят на три группы и оружие поставляют полевым командирам, заплатившим за него зелёными камешками, то есть изумрудами. А связь у него скоро, но он не знает когда точно, потому что у него отобрали часы.
Боцман что-то зло буркнул, нехотя полез во внутренний карман афганки, достал китайскую подделку часов «Rolex» и показал Ахмету циферблат. Ахмет посмотрел на уже не свои часы, кивнул и сказал через переводчика:
– Слава Аллаху, успели. Связь через семь минут.
Я укоризненно посмотрел на Боцмана. Понятное дело, боевые трофеи ещё никто не отменял, но иногда и думать надо. Приближался очередной важный этап нашей операции. Дезинформация называется. Отработать её нужно было аккуратно и умно. Отозвав нашего переводчика в сторону, я постарался доходчиво объяснить ему ситуацию:
– Слушай меня внимательно, Али-баба! Сейчас от тебя зависят жизни наших парней. Объясняю. Наша с тобой задача, чтобы «духи» поверили в дезу, которую мы с тобой будем им втюхивать через твоего друга Ахмета.
– Товарищ командир, он не мой…
– Дальше слушать, прапор! – гаркнул я так, что от неожиданности Боцман затянул свой узел на шее у Ахмета, – переводить чётко, ясно и зло. Понял меня? Мы будем стрелять в них, а они будут стрелять в нас. Наша цель – победить! И без соплей мне! Ты меня понял, военный?
Али-баба кивал своим круглым лицом после каждого знака препинания, а после крайнего вопроса даже зачем-то