– Но… – начал было я.
– Никаких но! Вы подписывались под это. Мера приводится в исполнение незамедлительно.
Мгновенно почувствовалось, внутренне опустошение. И не просто опустошение, а как будто бы весь мой мир стянули со стола, словно большую скатерть вместе со стоящими на ней городами, горами и морями. Перед глазами пронеслась, в обратном хронологическом порядке, вся жизнь. Последним что я увидел, был выдох, перед тем как скрыться в материнском утробе.
Моя память была мгновенно очищена, я находился в состоянии совершенно чистого сознания. Казалось, что жизнь длится две секунды, после смерть и новое рождение. Вновь и вновь только две секунды. Страх раствориться в вечности не успев раскрыться в полной мере, обрывался вместе с тонкой нитью памяти; все исчезало. Не хотелось ровным счетом ничего, хватало одного ощущения существования. Но вскоре я уже брел по коридору. Где-то в его конце то и дело мелькал свет. С каждым шагом мое только что приобретённое состояние таяло; я желал себе смерти: в голову вливались тонны информации, моей настоящей памяти, это было невыносимо. Лица, люди, места, события, ситуации. Все оно было какое-то серое, однообразное, но, тем не менее, разное. Нераздельной вереницей несколько потоков воспоминаний, мыслей, убеждений и суждений переплетались в один. Из этой общей массы невозможно было выделить ровным счетом ничего. Слой за слоем все раскладывалось на свои места, постепенно приходило понимание, но почему-то куски пазла не хотели собраться в единую картину, они были слишком противоречивы. Не хватало некой очень важной или наоборот совсем незначительной детали, которая бы окончательно все прояснила. При этом казалось вспоминать больше нечего, но оставался последний шаг, перед тем как оказаться за пеленой света, отделяющей от неизвестности. Последним ударом по мозгу, последним штрихом, оказалось постижение местонахождения. Это была первородная вселенная – единственная реальность, куда человек попадает, засыпая, и где навсегда остается, умирая. Я – Аэтернус, иначе Вечный, как и каждый из вас, но не сейчас…
Место, где я открыл глаза, было знакомо до боли. Тысячи раз, возвращаясь в реальность, оказывался здесь. Я стоял на ступенчатой каменной платформе, возвышающейся среди песков, гонимых ветром. Она выполняла функцию лифта, войти в который можно из любого места, но выйти придется именно здесь. Двери этого лифта то и дело открывались, выбрасывая новоприбывших, тут же исчезавших вновь, даже не дотронувшись до земли. Вдалеке смутно виднелись статуи и строения, казалось, они рассыпаются, собираясь вновь, уже в другом месте. Передо мной стоял Лоренцо с какой-то натянутой улыбкой. Его губы искривились в нужной последовательности, но звука не последовало, он говорил тишиной, как и каждый