– А какая она твоя Лора? – спрашивает Мара.
– Ты хочешь, чтобы мы втроем трахнулись, ты, Лора и я? Я бы пригласил еще Квазимодо-ремонтника.
– Он же маргинал, – кривится Мара.
– Он трепетный. Когда я соврал ему, что меня уволили с работы, и поэтому встреча сегодня отменяется, он искренне мне сопереживал.
– Почему ты соврал?
– Понимаешь, я мужчин не принимаю, как партнеров или друзей. Игрушка. Ее нужно помыть, побрить, побрызгать хлоргексидином, выдавить из нее спермы и выставить за дверь. Желательно проветрить помещение.
– Выходит ты не гей?
– С чего ты взяла, что я гей?
– Ну, ты же как бы с мужчинами бываешь.
– Ева бисексуальна. Она это я. Но с обратной стороны.
– Как у тебя все заморочено.
– Мне нравится находиться дома в женском образе: спать в женском, работать в женском. Это усмиряет мою мужескую гордость, неудовлетворенные амбиции. Это вообще самое смешное, что есть на свете – мужские амбиции. Потому что, чем меньше хуй, тем больше амбиции. Маленький хуй всегда вызывает смех.
– Да-а?.. – задумчиво произнесла Мара.
ДЖЕННИ
Утром отправился на работу. Прошло возбуждение от переписки с недотраханным экономистом и «обманутой» строителями Марой. Мысль о Квазимодо-ремонтнике была мне омерзительна. Неприязнь к бригадиру была схожа с чувствами, когда просыпаешься с чужой женщиной – вдруг смотришь на нее, и появляется непреодолимое желание столкнуть ее с кровати, постирать простыни, а самому немедленно ополоснуться в душе.
В метро я традиционно рассматриваю пассажиров. Вот, например, шесть тетенек сидят в ряд. Вид у них ужасный. Ночь не задалась – это видно. Они примерно одинаковых комплекции и возраста – бесформенные, замороченные бытом, долгами и успехами удачливых подруг. С каменными лицами тетеньки уткнулись в свои гаджеты. «Это мои читательницы», – подумал я. Вот с такими же каменными лицами они станут читать