Растроганными покидали службу прихожане. А проходя мимо старичка-нищего, говорили:
– Оставайся с Господом.
Последним уходил иерей. Он тоже пожелал страннику оставаться с Господом. Сторож стал гасить свет, готовя храм к закрытию. Ничего не оставалось нищему, как идти и ночевать снова у колодца-журавля. Так продолжалось два дня.
На третий день, когда собрались все христиане в храме, вдруг перед самым началом службы старичок-нищий вышел из угла и, пройдя к престолу, раскрыл котомку и начал выкладывать заплесневелые корки хлеба, кусочки картошки и прочую не слишком привлекательную снедь. Дьякон, тот самый, что ездил на вокзал, увидел это, двинулся к старичку, чтобы призвать его к порядку… Но нищий твердым властным голосом сказал:
– Отойдите, молодой человек, сегодня я буду вести службу.
Услышав это, иерей был изумлен и попытался, наконец, вглядеться в лицо странника. Чем дольше он вглядывался, тем более знакомым оно ему казалось и тем тревожнее у него становилось на душе. В этот момент он услышал слова, как гром его поразившие:
– Ну вот, братья и сестры, я тот епископ, которого вы ожидали.
В храме сделалась жуткая тишина. А епископ продолжал:
– Сейчас я буду вести проповедь на тему «Раздели хлеб твой с голодным и от единокровного не укрывайся…».
Владыка поднял сухой заплесневелый кусочек хлеба и, назвав имя подателя, человека очень зажиточного, обратился к нему с вопросом:
– Ну, как ты думаешь, может ли человек прожить твоим подаянием, что ты дал просящему? Посмотрите, братья и сестры.
Краска стыда залила лицо вопрошаемого. Ему вдруг отчетливо вспомнились слова Христовы: «Что ты сделал ближнему, то сделал Мне…» А следом откуда-то сверху зазвучало: «Отойдите… Отойдите… От Меня…»
Но вот, словно очнувшись от какого-то болезненного сна, прихожанин огляделся и вдруг горько заплакал. А епископ уже держал в руке кусочек картошки, и слово обличения звучало для другого человека…
Так, по порядку вынимая из сумки все новые огрызки, епископ называл имена «нищелюбцев». Лишь под конец он вынул два увесистых свертка, явно отличных от прочих даров. Они были полны всякой снеди, и что же оказалось? Их пожертвовали две многодетные семьи, едва ли не из беднейших в селе.
Селяне готовы были хоть сквозь землю провалиться. Впервые в жизни они захотели оказаться на месте этих бедняков. Ведь некоторые из них уже начали искать себе оправдания, дескать, раз все мы нехороши, то ничего тут не поделаешь, такова, значит, человеческая природа. Но два последних свертка заставили всех содрогнуться. Прихожане будто заглянули в тот момент за пелену