Графиня поневоле. Ссылка. Аскольд Де Герсо

разницей, что она не на сцене, а творящийся в кабинете беспорядок не постановка, а самая настоящая реальность. Ей казалось невообразимым, чтобы чужие люди рылись в бумагах супруга.

      – Да я и сам не прочь бы узнать причину всей этой комедии, – с улыбкой ответил Александр. Его ещё забавляла вся эта мышиная возня, поскольку всё, что могло бы скомпрометировать его в глазах жандармерии, он давно уже предусмотрительно уничтожил. И всё, что могло бросить тень на его репутацию состояло в шапочном знакомстве с Зиневичем, да и только.

      – Прошу прощения, – с деланным удовольствием, на что чаще всего способны те, кому каким-то образом удалось пробраться повыше, не имея на то способностей и положения, подчёркивая слова, ответил ей офицер. Видимо слова Александра никак не удовлетворили его самолюбие и необходимо было подчеркнуть всю значимость его деятельности, – ознакомьтесь с сей бумагой, – и протянул небольшой лист бумаги Лизавете.

      Одного взгляда, брошенного на бумагу, хватило понять, что сей документ – ордер на обыск. Взгляд офицера несколько дольше обычного задержался на Лизавете, наспех одетой. Её волосы, свободно волнами ниспадающие по спине, открытые плечи. Лизавета, почувствовав на себе похотливый взгляд офицера, а после и встретившись с его глазами, она ещё плотнее запахнула дезабилье, выразив брезгливость и отвращение к офицеру.

      Но одно дело наши выводы и уж точно совсем другое – выводы карательных органов, непосредственное предназначение коих состоит в привлечении к наказанию не столько преступных элементов, сколько тех, кто позволяет себе инакомыслие по отношению к власти. И последнее больше способствует продвижению по службе, нежели первое, так уж исторически сложилось в этих органах.

      – Господин граф, Вы подозреваетесь в связях с политически неблагонадёжными персонажами, если не сказать с типами, угрожающими законной власти, – вставил своё слово один из офицеров, не желающий согласиться с высказанными Апраксиным словами.