Брови Эйкинэ поползли вверх от удивления.
– Ты чувствуешь!… Неужели ты тоже способна чувствовать?
Я кивнула и спросила без особой надежды:
– В Нуатле у этих чувств есть имя?
– Нет. Но в языке Шейззакса есть.
– Он ведь из Пустыни, как и Львы?
– Да, но он не из их племени. Его племя жило у моря, когда пришли Львы. Львы убили его семью. Убили всех мужчин, способных оказать сопротивление. Женщин они забрали себе, а юношей сделали рабами. Несколько лет Шейззакс сражался в бойцовых ямах, переходя из рук в руки от одного хозяина к другому, пока его не продали одному из Сыновей Бога в Нуатле.
– Дай угадаю, неужели Асгейрру?
– Да. Он всегда интересовался Львами. Даже предпочитал… девушек с темной кожей в моем Доме. Он хотел, чтобы в Нуатле тоже проводились бои, а не только гонки на ипподроме. Для этого он и купил Шейззакса, но в Нуатле не нашлось для него противников. Все бои Шейззакса быстро заканчивались его победой, ямы быстро теряли популярность. Асгейрр был в гневе. Тогда он объявил о последней битве Шейззакса и обещал в случае победы вернуть ему свободу. Шейззакс пролил много крови, но победил, хотя Асгейрр вывел тогда на песок едва ли не целую армию против него. Он не хотел, чтобы такой сильный воин оказался на свободе. Шейззакс убил каждого, кто встал между ним и свободой. И после сбежал.
– Почему же Асгейрр все равно обратился к нему незадолго до Церемонии в Храме?
– Асгейрр не пришел к нему лично, подослал одного из младших братьев. Шейззакс был лучший убийца, какого он знал, он должен был рискнуть и добиться его расположения.
Если бы не я, Шейззакс был бы вместе с Анкхаратом в день Церемонии.
Я не сказала этого вслух, но Эйкинэ и без того поняла. Она коснулась моей руки.
– Надо верить.
– Я прокляла его, – прошептала я. – В тот день, когда он отказался от меня.
– Не дай сломить себя. А проклятия можно снять.
– Это если он еще жив… – шмыгнула я носом.
– Даже не думай о таком! Он жив.
Мне казалось, я понимаю, почему она так снисходительна ко мне.
Бывшей жрице была доступна любовь. Своего черного гиганта она любила открыто и прилюдно, ну, в рамках приличий, разумеется. Она не задавалась вопросом, что это за чувства и какой ярлык на них лучше навесить, просто бросилась с головой в эту безграничную нежность и наслаждение, последовав за своим гигантом, куда тому было приказано.
Сомневаюсь, что ни одна девочка Нуатла никогда не испытала хоть какое-то подобие любви. В детстве они наверняка влюблялись в старших братьев, друзей по играм, может быть, даже отцов, но очень и очень скоро девичье сердце разбивались о суровую реальность – чувства были не нужны мужчинам. Только детям.
Единственной заботой первобытной женщины было рожать детей. Ради этого ее отдавали в другое племя, если за нее предлагали хорошую цену и сама она была здоровой, а значит, потенциально хорошей матерью. Ни в чужом, ни в своем племени она не знала счастья. Она проводила