– Как спалось?
– Я отлично выспалась! – ответила она.
– И даже ни разу не проснулась?
– Нет. Я крепко спала. Так крепко, что не видела снов.
Она говорила так убедительно, ее слова были эталоном холодного высокомерного обращения, словно их произносила герцогиня восемнадцатого века. Роман, не выдержав такого напыщенного лицемерия, крепко схватил ее за запястья.
– Перестань! Хватит делать вид, что ничего не происходит! Как будто ночи нет!
– Ночи нет. И ничего не происходит, – спокойно ответила Маша.
Он развернул ее к себе и, не отпуская хрупких рук, смотрел в ее глаза. Боль… Никогда в жизни он не испытывал такого рода боли. Словно вся его сущность растворяется, прилипает с кожей к ней, убивает сама себя, лишается своей основы, расползается на молекулы, атомы, в которых больше нет жизни. Остается смерть… Смерть и холод.
– Я понял… Ты делаешь все нарочно. Специально мучаешь меня! – крикнул он.
– Отстань! – дернула руку Маша.
– Скажи, где ты настоящая? Сейчас? Ночью?
Роман взял в руки снотворное.
– Зачем пьешь это? – парень высыпал пригоршню таблеток в ладонь и бросил себе в рот.
– Это витамины. Ты не спала этой ночью. Просто не смогла уснуть.
Невысказанный гнев Маши сразу выдал себя красными пятнами на ее лице.
– Знаешь, что ты делала? Ты любила меня… Всю ночь…
Маша в ответ выдернула из его руки бутылочку и кинула ее об стену. Таблетки с треском рассыпались по комнате.
– Любила? – насмешливо переспросила Маша. – Ты в этом уверен?
– Я ненавижу тебя…
– Так убей! Возьми и убей меня!
Роман вышел, громко хлопнув дверью.
В этот день супруги больше не разговаривали. Каждый занимался своим делом и избегал другого. Вечером Маша демонстративно закрылась спать в своей комнате. Каково же было его удивление, когда в самой глубине темной ночи Маша стала стучать в дверь с просьбой открыть ее.
– Рома… Окрой… Прошу, тебя!
Ключа нигде не было и Роман одним ударом выломал дверь. В свете луны перед ним стояла Маша, напуганная в длинной ночнушке до пола с распущенными волосами. Она сразу кинулась ему на шею. Он приподнял ее, она так и продолжала обнимать его. Этот отрезок времени остановился вопреки всем правилам, словно повис в воздухе так, как девушка, не касаясь земли. Время между ударами сердца, невероятно длинное, если его только можно измерить в длину. В темноте она не увидела его мокрых глаз.
Роман молчал и слушал ее. Она мечтала, потом рассказывала свои сны, восхищалась им, сочиняла новые слова любви. Роман внимательно слушал и смотрел на нее. Рассматривал, словно пытался запомнить.
Он был абсолютно спокоен. Он ничего не планировал заранее. Она