– Ты так смотришь… Ты осуждаешь меня, Руся?
– Н-н-нет… Но ты… Ты должен… Про этот грех ты говорил тогда вечером?
Владимир кивнул, а друг ответил:
– Я даже не знаю, что и думать, если честно… Ты прав. Но, видишь ли…
– Вижу, – прервал молодой человек, – оттого и мучаюсь.
– Ты должен завтра со мной ехать в загородную резиденцию… Александра приглашает…
Володя изумленно расширил глаза. Зачем это еще? Что им там делать? Друг признался, что тоже удивился. Но надо ехать, раз жена президента велит. Что еще оставалось делать? Значит, надо ехать и не бояться. Рустик спокойно сказал, что не боится, и позвал пить чай.
– Нет, спасибо, дружище, иди к своей Насте… А я пока поеду в Городок.
Руся в таком волнении даже не смог осознать всю радость, услышав: «к своей Насте». Юноша кивнул Кучмину, попросил не опаздывать завтра, пожелал Божьей благодати, и парни распрощались.
Володя еще долго стоял, тупо уставившись на золотисто-бежевую деревянную дверь, за которой только что скрылся его друг. В душе разрасталось отчаяние, сердце наполнялось тревогой. Что же их ждет дальше? Молодой человек не знал, но в одном был уверен точно – нужно сознаться властям. Но что это даст? Не нашелся ли для них в этой заметке только лишний повод, ведь аресты и увольнения с должностей начались и до того выпуска газеты?
Тем временем Настя, склонив голову на спинку дивана, лениво листала фотографии в смартфоне подруги. Проэлиум было так хорошо, так тепло и так уютно!.. Больше не существовало в ее жизни никаких клиентов и никаких сутенеров. Да и с мамой они помирились. Верилось, что все будет хорошо.
Вот фотография Милы в церковном хоре. Она пробовала петь? Надо спросить у Саши. А вот их семейный снимок… Такой милый! Гришка-то такой мягкий: и не скажешь, что самый влиятельный политик современности. А вот совместный снимок с какого-то приема… Дорого, изысканно… как-то театрально… и так опасно… А вот… Коля… Стоп! Да, это именно он! На нее взглянули его синие глубокие глаза. Ласковая, мягкая, добрая, но чуть заметная в своей деликатности, улыбка…
– Кто это? – едва не задохнувшись от волнения, Анастасия локтем тихонько ткнула подругу в бок.
– Это? Так это Годзяцкий. Я пересняла его фотку у мужа с документа, чтобы в лицо знать…
– Годзяцкий…
Бедняжка думала, что полное имя любимого звучит «Николай», а тайный любимый, оказывается, Миколай, через «М»!.. Как же она сразу не догадалась?! И кажется, ни одна фамилия не могла бы ранить Проэлиум сильнее. Понравившийся мужчина – ксёндз. Так глупо! Настя всегда любила роман «Поющие в терновнике», но чтобы тоже влюбиться в синеглазого священника… Да вот только ее «Коля» был сущим ангелом… А разве ангел может отдать свое сердце смертной женщине? Все мечты рухнули в бедняжке в тот же миг. Что-то надломилось в Анастасии, накренилось и теперь гибло, причиняя нестерпимую боль. И почему так? Вон у Санечки какой муж! Старше, конечно, на пятнадцать