«Когда вы просите меня отвезти вас куда-нибудь, – спросил я у Кубрика однажды утром, пока мы ехали в Лондон, – вы хотите, чтобы я одевался официально, чтобы носил галстук?» Я не получил никаких инструкций по этому поводу, и все же было похоже, что в Эбботс-Мид существуют правила для всего. Я смотрел на Лесли в его элегантном темном костюме и белых перчатках и спрашивал себя, нарушал ли я какой-то неписаный закон.
«Святые небеса, нет! Одевайся, как хочешь!» – неожиданно взмолился он. Это была одна из первых приятных вещей, которые я слышал от Стэнли. Работая таксистом, мне приходилось носить куртку и галстук. Возможность неформально одеваться была облегчением. Когда я работал с ним, я носил белую рубашку и темные брюки. Я был одет хорошо, но неформально. Самое главное, что это была не форма. «Я вижу, что кто-то повлиял на ваш выбор одежды, – прокомментировала это его жена Кристиана. – Пожалуйста, продолжайте бриться, иначе совсем скоро я не смогу вас различать!»
Вначале Кристиана произвела впечатление простой и доброй женщины, которая ни капли не заинтересована в соблюдении формальностей. Тем вечером в машине я увидел, как она улыбается тем забавным вещам, которые говорил ее муж. В последующие дни она вела себя похожим образом. Независимо от того, встречались ли мы во внутреннем дворе или она просила меня отвезти ее в Лондон в белом «Мерседесе». Она носила очень удобную красочную одежду с карманами, набитыми кистями, тюбиками темперы и другими принадлежностями для живописи. Я думал, что это прекрасно отражало ее характер. В отличие от своего мужа, который всегда сидел сзади, чтобы иметь возможность раскладывать свои документы на сиденье, Кристиана всегда сидела рядом со мной. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя водителем, даже в самом начале. Она сама себе открывала дверь, включала радио и начинала болтать.
Она призналась мне, что тоже была иностранкой в Англии: она и ее брат Ян родились в Германии и выросли там. Она жила в Германии, пока не встретила Стэнли в Мюнхене, когда он снимал фильм. Я в свою очередь рассказал ей о том, как я встретил свою жену на рождественском завтраке в доме друга. Жанет было семнадцать. У нее были короткие, аккуратно расчесанные волосы и остроумная улыбка, которая не совсем соответствовала привлекательной застенчивости в ее глазах. Я наблюдал за ней какое-то время, и когда она наконец посмотрела на меня, то дружелюбно улыбнулась: движение ее губ, казалось, отразилось на всем ее лице, прищурив глаза и придав цвет ее щекам. Когда мы добрались до десерта, я безнадежно влюбился. Через несколько дней я пригласил ее на прогулку в Кэнонс-Парк.