Записки из альбома. Павел Николаевич Поляков

девушка, – подняв глаза на смутившегося под ее взглядом отца.

      – Ладно, – сказал он. – А где же Костя, ведь ты должна была быть с ним?

      – Костю, наверное, забили до смерти, – медленно проговорила она и, помолчав немного, добавила, – твои люди.

      – Хорошо, я все разузнаю, – быстро произнес полковник, и крепко сжал ее руку.

      Именно в ту секунду я понял, что должен буду убить его. Не знаю, откуда ко мне пришла эта мысль, но все стало так очевидным, как будто бы я получил ясный и точный приказ. И только одно было непонятно мне. Почему именно его, а не того, ради которого я сюда приехал?

      Ответ пришел ко мне лишь вечером, в караульном помещении, расположенной неподалеку воинской части, куда меня определил Степан Сергеевич. Я не знал, почему он это сделал. По видимому, хотел приберечь на случай, если ситуация изменится, и уже ему могла в таком случае понадобиться моя помощь. Не знаю. Свобода моя была ограничена исключительно железными воротами. Я мог гулять, разговаривать с солдатами, в общем, был предоставлен самому себе, что и позволило мне подслушать обрывок разговора, из которого следовало, что на завтрашнее утро намечен штурм белого здания. Это означало, что я никогда больше не увижу Надежду, и мне стало очень больно от этой мысли. Но потом мне подумалось, что не так уж и важно то, что произойдет завтра. Друг для друга мы все равно были мертвы: она ведь не могла не знать об утренней перестрелке и первых жертвах начавшейся войны. Я был убит, по крайней мере, для нее. Да так оно на самом деле оно и было. И тогда я решил, что главным теперь может быть только одно: чтобы наша маленькая боль стала большой болью, чтобы люди, наконец, смогли почувствовать ее, ощутить на самих себе. После этого, может быть, даже они поняли бы то, как было больно нам, и тогда бы их громкий плачь смог разорвать и Его уши.