– Но моя гвардия сейчас штурмует Аль-Акик, – напомнил Сарнияр отцу, приняв поначалу его совет в штыки. Впрочем, идея приставить охрану к своей драгоценной персоне начала ему нравиться, когда он дал себе труд поразмыслить над ней.
– В таком случае, я пришлю тебе кого-нибудь из своей личной охраны, – стоял на своём Аль-Шукрейн.
– Я не прочь, только хотел бы сам выбрать себе телохранителя. Это должен быть человек, наделённый особенными добродетелями.
– И какими же, дитя моё? – улыбнулся царь.
– Мне нужен скромный и безъязыкий охранник.
– То есть, немой? – удивился отец.
– Не совсем. Открывающий рот только, когда я спрошу его о чём-либо. Мне до смерти надоело, что мою интимную жизнь перемывают все, кому не лень. Если у вас нет на примете подобного уникума, я предпочту остаться без охраны.
Аль-Шукрейн широко улыбнулся и потрепал сына по плечу.
– Ах, молодость! Я прекрасно понял тебя, мой мальчик. Неболтливый охранник, действительно, большая редкость в наши дни. Но, к счастью, я обладаю таким сокровищем и с радостью уступлю его тебе. Мне самому подобные добродетели, увы, уже не столь важны.
Аль-Шукрейн прислал к сыну молчаливого мавра в тот же вечер, и Сарнияр стал обладателем ценного посредника в сердечных делах. Бехрам приступил к своим новым обязанностям незамедлительно и почти сразу удостоился похвалы за то, что понимал их с полуслова, не задавая лишних вопросов.
* * *
Гюльфем вошла в покои царевича, с опаской оглядываясь на красивого мавра, которого ещё вчера здесь не было и в помине.
Сарнияр встретил её с приветливой улыбкой на устах, скрестив на груди мускулистые руки.
– Так, так… моя жена решила продолжить моё лечение, – хмыкнул он, увидев у неё в руках всё тот же пресловутый серебряный кувшин. – Что ж, почему бы и нет, если оно приносит такое облегчение моим духовным и телесным страданиям.
Он подошёл поближе к девушке, которая вся покрылась гусиной кожей от смутного страха и недобрых предчувствий.
– В частности, благотворный сон, которым я проспал почти до полудня, очень облегчил мои телесные и духовные муки.
Гюльфем протянула ему кувшин, и он взял его одной рукой, схватив её другой за предплечье.
– Где Маруф, Бехрам? – спросил Сарнияр, оглядываясь на мавра.
– Я здесь, ваше высочество.
В комнату вошёл худой старик с седой бородой, такой длинной, что он мог бы заткнуть её за пояс. Он был весь увешан пучками цветов и трав, что придавало ему сходство с мавританской клумбой.
– Душа моя! Позволь тебе представить известного на всю Румайлу травника Маруфа, – сказал Сарнияр девушке, указывая на старика.
У Гюльфем подогнулись колени, но его сильная рука не дала ей упасть.
– Маруф, прошу вас, исследуйте этот целебный отвар, которым лечит меня моя жена. Я очень ценю её заботу, но всё же хотел бы знать