У них над головой вздрогнул и загудел насос.
– Что было украдено?
– Это самое странное: только ее униформа. Но это бессмысленно, форму выдает университет. Обычная дешевая форма. Ее регулярно меняют.
– Как по-вашему, у нее были враги?
– Всегда такая тихая… Не представляю, чтобы у нее были враги. Кто мог желать ей зла?
– У вас есть ключ от замка?
– Да, конечно.
Он поискал в связке ключей нужный и отдал Ива-те. Раздался скрип, и замок открылся. Шкафчик был пуст.
Три – девчонка.
Четыре – пацан.
– Значит, госпожу Канесиро обворовали в начале года?
– Именно так.
– Не подскажете точную дату?
– Все записи у меня в кабинете.
Он повел Ивату по неосвещенному и пропахшему моющими средствами коридору, в темных закоулках которого, казалось, кто-то прячется. Кабинет завхоза кое-как вмещал стол, стул и стеллажи со скоросшивателями. Толстяк с кряхтением дотянулся до нужной папки.
– Вот он.
Он открепил файл, датированный январем 2011 года.
ЖАЛОБА ТАКАКО КАНЕСИРО
О ВЗЛОМЕ ШКАФЧИКА
Ивата записал дату.
– Полицию вызывали?
– Нет. Решили уладить все на месте.
– Вора нашли?
– Уволили молодую иранку, которая проработала здесь недолго.
– Она созналась в краже?
Завхоз нервно хохотнул:
– Видите ли, процедура была скорее… неформальной.
– А работу она потеряла тоже неформально?
– Несколько ее сослуживиц дали показания о ее ненадежности. Сама женщина не стала возражать.
Ивата кивнул:
– Иранская иммигрантка вряд ли отважилась бы. Менеджер побледнел как полотно:
– Инспектор, я вас уверяю…
Ивата только отмахнулся:
– Как ее зовут?
– Саман Гилани. Правда, я не уверен в произношении.
Ивата провел пальцем по странице, стараясь запомнить иероглифы.
– У вас работают люди с криминальным прошлым?
Толстяк задумался:
– Вполне возможно. Но я имею дело только с неквалифицированным персоналом, как видите. Теперь такие проверки не проводятся. К тому же все они работают у нас внештатно.
– Что ж, ясно. Благодарю за помощь.
Завхоз поклонился и проводил его до двери. Ива-та шел по коридору один. Никакого шуршания он не слышал, зато завывание насосов и свист пара усилились. Дойдя до лестницы, Ивата набрал номер Сакаи.
– Что еще? – рявкнула она.
– Слушай, в гонке новые лошадки. Ты в конторе?
– Да. Давай имена.
– Во-первых, Саман Гилани. Но надежды мало. – Он продиктовал имя по буквам. Сакаи молчала.
Пять – серебро.
– Итак, она иранка. Депортирована около двух недель назад. Сюда приехала в девяностых по соглашению о трудовых мигрантах, обратно не возвращалась. Ребенок от гражданина Японии. Похоже, малыш на попечении государства. Но как она связана с