– Во-первых, это было огромным бонусом для меня, а во-вторых, главный редактор смог ответить на мой вопрос, который я задал публике в день официального открытия больницы.
– И какой же это вопрос?
– Что самое важное в жизни?
Я задумался.
«Интересно, какой же правильный ответ.»
– Счастье?
– Хах, – он прошел по кабинету и облокотился о край стола, непроизвольно скрестив руки на груди. Под утренним светом его кожа казалось еще более морщинистой, чем в тени, а седина пробивались практически по всей голове, а не только на затылке, как мне казалось раньше. Даже не знаю, какие эмоции он у меня вызывал. Вряд ли отвращение, но что-то очень близкое к этому. – Самый популярный ответ.
– Любовь?
Он покачал головой.
– Что же тогда?
– Думаете, я вам скажу? Нет уж. Подумайте сами, вы умный парень, я вижу. Напрягите немного свои извилины, и вы точно найдете ответ. Сообщите мне потом. А теперь, извините, но скоро закончится завтрак, и мне уже пора приступить к своим делам.
– Понял, до встречи.
– Угу.
Он закрывал окно, когда я выходил из кабинета. В коридоре все еще стояла тьма. Даже не помню, как мне удавалось выйти в холл, не споткнувшись на пустом месте или не столкнувшись с какой-нибудь стеной. В такой темноте потерять координацию было проще пареной репы.
«Какой-то чертов абстрактный мост между психами и Доктором. Свихнуться можно, если остаться между этими стенами чуть дольше нужного.»
Следующий автобус до города должен был подъехать только через полчаса. Я дошел до остановки, которая стояла прямо через дорогу от больницы, и уселся на треснувшую скамейку. Сырое дерево отдавало неприятным запахом, а в проеме между двумя отделенными частями доски вытягивались к солнцу ростки какой-то зеленой травы. И если во дворике больницы каждый цветочек имел свое место, газон не поднимался выше определенного уровня, декоративные елочки стояли рука об руку, не смея двинуться в сторону, а дорожки, вымощенные белым камнем, блестели чистотой, то за пределами черной ограды все пустело и приобретало самый примитивный вид. Я достал из кармана пачку сигарет и повертел ею в руке.
«После этого места даже не знаешь, хочешь ты курить или нет»
Я смотрел на кованные ворота с витыми прутьями и острыми золотистыми наконечниками. Роскошь и блеск. Но для кого это делалось?
Я все же закурил. Положил пачку обратно и пустил кольцами сигаретный дым. Что-что, а курить я мог с крайней изысканностью и настоящим наслаждением, хоть и делал это крайне редко. Если бы существовал конкурс на самое эстетическое выкуривание сигареты,