– Вы сравниваете их с детьми?
– Обоснованно. Я не понял, мы уже начали интервью?
Доктор бросил взгляд на диктофон, совершенно незамеченный им ранее и лежащий рядом со мной на диване.
– Да, если вы не против, я бы хотел записывать все, что слышу и вижу.
– Что ж, – он нахмурил брови и прикусил нижнюю губу.
«Только не давай заднюю, прошу тебя, мы же обо всем уже договорились.»
– Хорошо, – бросил он вдруг, – у нас ведь с вами соглашение.
– Вот и прекрасно. Вы сказали, что их угостят «сладеньким» и отправят в столовую. Во сколько у них завтрак?
– Они уже идут туда, можете взглянуть.
Он кивнул в сторону двери. Прозрачно остекленная дверь вела прямо в конец коридора, где мимо шеренгой шли пациенты. Все в светло-зеленых пижамах и белых тапочках, абсолютно одинаковые со стороны, ничем не отличающиеся узники своего сознания. Казалось, что они были под гипнозом, который не давал им ни оглядываться, ни сворачивать, ни даже открывать рта. Я простоял так пару минут, увлеченный изучением их безучастных выражений лица, пока вдруг не заметил ту Девушку, силуэт которой проскочил в проеме слишком быстро, но достаточно, чтобы я успел ее узнать.
– Девушка, – сказал я, обернувшись к Доктору, который все это время не спускал с меня глаз, – из, кажется, 27 палаты. Кто она?
Он не сразу ответил. Бросил на меня испуганный взгляд, встал с кресла, подошел к окну, аккуратно раздвинул шторы и настежь открыл створки. Комната наполнилась живым звучанием утра. Шелест листьев, шепот легкого ветра и отдаленное пение птиц пронизывали слух сильнее обычного. Густое облако тумана, которое поднимается здесь практически каждый день, небрежно ввалилось внутрь и рассеялось по стенам кабинета. Больница стояла на опушке леса, так что именно здесь и не покидало чувство, а точнее иллюзия свободы от внешнего мира. Разве можно быть зависимым от природы? Доктор предполагал, что единение с природой может ускорить процесс выздоровления, поэтому зачастую выходил с небольшой группой пациентов и огромным количеством санитаров в лес, и гуляли они там до тех пор, пока не истекало время отдыха или пока кому-либо не становилось плохо. Я даже не брался критиковать такое решение. У всех гениев свои собственные методы, с которыми не особо поспоришь, не зная банальной основы их науки.
– Доктор?
– Ах, да, – он слегка вздрогнул. Было ясно, что его сознание утонуло в мыслях, которые никогда не были мне ведомы. Он серьезно нахмурил лоб, но вовсе не от злости, а скорее от недовольства. – Когда вы ее увидели?
– Сегодня утром.
– Хм, – он выдохнул так глубоко, что, казалось, погрузился на самое дно старого колодца. – Я поставлю вас перед небольшим выбором, хорошо? – Спросил он, не отворачиваясь от окна и слегка взбалтывая виски в стакане.
– Давайте