Страшная жажда охватила Тибуса. Он умолял принести ему хотя бы один кубок, но никто не мог помочь. Смотритель, обещал, что вино привезут с минуты на минуту, но у пьянчуг, тоже была жажда, и они ограбили обоз на подходе к городу. Пьяница владыка сходил с ума, он кричал и грозился сбросить всех своих слуг с башни. Тогда к нему подошел шут, и сказал, что на черный день у него припрятан бочонок, но у него есть глупая шутовская мечта: он хочет стать на минуту владыкой. И он будет владыкой до тех пор, пока Тибус ни выпьет все вино вино из его бочонка (не проливая ни капли).
Владыка согласился, и получил свое вино, а шут приказал позвать палача, и отрубить владыке голову.
Пока палач точил топор, Тибус выдул полбочонка. Выпил еще немного, пока палач поднимался по лестнице, но больше в него не лезло. Все это время шут скакал вокруг, стучал ребром ладони по его шее, и спрашивал: «Оставить больше, или меньше? Вот так, или вот так?..»
Живот Тибуса надулся, лицо посинело, а глаза стали большими и белыми как блюдца. Когда палач распахнул двери тронного зала, желудок Тибуса лопнул, владыка упал, и кровавое вино пошло обратно. Вино утолило жажду ненасытного Тибуса, но погубило его… А шута потом казнили. Он клялся, что не хотел убивать владыку, просто шутка затянулась.
Чиар слушал, неторопливо вытягивая из телеги тарийские шлемы, кольчуги и копья.
– Мало я выслушивал от своей жены, – пожаловался он Леману. – Но даже моя сварливая старуха, никогда не грозила мне смертью.
– Я не угрожаю, – сказала Эльза. – Я просто вспомнила историю. Я знаю много историй. Хотите я расскажу про плотника Силина, который пропил жену и детей, зарезал мать, а потом прыгнул с горы вниз головой.
Чиар делал вид, что не замечает Эльзы.
– Эрл Леман, эти дети погубят нас: сведут с ума, отравят или утопят. Двое вчера уже пытались.
– Не разочаровывай меня, – ответил эрл. – Чиар бесстрашный, герой, который бросил вызов целому войску, не может испугаться маленькой девочки.
Два других война, поднося к телеге тяжелую скрученную палатку, хохотнули.
– Да, – не замечая иронии в словах эрла, произнес Чиар. – Теперь они смеются. Пока я точил свой меч, отливал щит и наконечники для копий, мои братья тупили перья, ставя подписи на предательском мирном договоре. Атгары до сих пор смеются над этими трусами, а они, пряча стыд, смеются надомной. Я приехал биться насмерть. Мой боевой конь хрипел от гнева, и рыл копытами землю. От злости я так сжимал меч, что чуть не сплющил кулаком рукоятку. Не было во мне столько силы ни до ни после. Глаза искрились, а из ноздрей валил пар. Ни мои братья, ни подлые Атгары, так и не появились.
– Откуда валил пар? – спросил один из солдат.
Чиар отмахнулся.
– А говорили, что ты просто проспал, – сказал Эрл.
– Нет, это они пришли раньше, чтоб подписать свой позорный договор. Я был против. Атгары