– Пожалуйста! – произнесло ещё несколько голосов.
– Я не слишком люблю свои стихи, хотя есть и вполне удачные. Кроме того, у меня скверная память, и я помню только те, что прошли из сердца в мозг и обратно, заключив их в пожизненное кольцо. Например, это. Называется оно «Дом отдыха». Юра прокашлялся и резким голосом стал читать:
Дом отдыха. Сугробы снежные.
Фонарь, похожий на серьгу.
Протоптаны тропинки свежие
в глубоком голубом снегу.
Ночной состав кричит на станции,
тараща сонные глаза.
Сегодня в клубе вечер с танцами
и значит, переполнен зал.
Вошла. Еще твой взгляд растерянный
к потокам света не привык,
уже с улыбкой, парень стреляный,
к тебе подходит массовик.
И голос бархатисто-ласковый
плетет бессмысленную смесь.
И весь он маслянисто-лаковый
и, как тюлень, блестящий весь.
Ты комплиментом не улещена,
нет-нет, ему несдобровать!
Но ты веселая, ты – женщина,
и ты идешь с ним танцевать.
Его глаза мутны, как лужицы.
Мелькают тени на стене.
И все вокруг плывет и кружится
и исчезает в пелене…
Потом, покинув дом протопленный,
девчонок, пляшущих в кругу,
ты с ним идешь тропой, протоптанной
в глубоком голубом снегу.
И взгляд уже не возмущается,
и тяжелеет голова,
и поцелуи возвращаются,
и все прощаются слова.
Всему, всему на свете верится,
все сказка, а не сон дурной.
А ключ уже послушно вертится
В бесшумной скважине дверной…
Потом идешь в пальто распахнутом,
твой путь деревья стерегут
в снегу, тропинками распаханном,
в глубоком голубом снегу.
Не просишь у себя прощения,
не ждешь спасения в слезах.
Но что-то кроме отвращения
застыло у тебя в глазах.
Там, дома, кто-то бродит скверами
и, папиросу теребя,
ругает ночь словами скверными
и ждет тебя, тебя, тебя…
– Ну что, вогнал вас в тоску? Сами напросились… Потому что невесёлая это штука – моя жизнь…
– А из тех стихов, что были напечатаны в «Метрополе»?
– Не помню. Да Бог с ними. Вот это – много лучше напечатанного в «Метрополе»; называется «Еврейское кладбище»:
Мне кажется, что ветры могут дунуть
и разметать, не напрягая щек,
ограду, над которой могендувид
взлетел, как деревенский петушок.
Мне кажется, здесь все