Кто-то тронул Варю за руку, и она, опять резко вздрогнув, обернулась. Это была Ольга Тимофеевна, главный бухгалтер, она манила Варю за собой к выходу. Они тихонько вышли.
– Пойдем, Варенька, я тебе денежки выдам, – сказала главбух. – Заодно уж и ведомость закрою.
Идя вслед за нею к кассе, Варя перевела дух, сердце стало биться ровнее.
– Ольга Тимофеевна, а где Ида? – спросила она.
– Да позвонила, сказала, что больна. Вот и пришлось мне из отпуска выходить. И когда теперь догуляю? Все на даче побросала, все дела огородные… Это она небось из-за Юрия слегла, от переживаний. Хотя, говорят, он в последнее время с кем-то другим гулял… Вот бегал по бабам, сердце-то и надорвал. Это ж надо, такой молодой, жить да жить… О-хо-хо…
У Вари камень свалился с души! Слава богу, Ида жива! Просто, наверное, не хочет никого видеть. И может быть… может быть, теперь, когда Сливков умер, Иде больше ничего не грозит.
– Ольга Тимофеевна, а чего у Сливкова лицо страшное такое? – спросила Варя. – Он, вообще, от чего умер?
– Да от сердца, говорят, и умер. Пил да курил, да по бабам блудил. Ох, господи прости, чего ж я о покойнике-то… А лица у мертвецов всегда страшные, я и не гляжу никогда, боюсь. В сторонке постою да пойду. Что там разглядывать…
Засунув поглубже в карман джинсов тугую пачечку денег, Варя отошла от кассы.
– Варя! – высовываясь из окошечка, закричала ей вслед Ольга Тимофеевна. – Вы ведь с Идой-то подружки, ты б узнала, что с ней, когда выйдет. А то я на даче все бросила…
– Узнаю, – нехотя пообещала Варя. – Постараюсь…
На кладбище приехали уже после полудня. Здесь было жарко, тихо и по-особенному, по-кладбищенски умиротворенно. Здесь кончалось все, стихали все страсти, и земля принимала всех – праведников и злодеев, красавцев и уродов, счастливчиков и горемык.
Стоя позади людей, столпившихся у могилы, рассеянно прислушиваясь к прощальным речам, Варя старалась разобраться в мучивших ее ощущениях. Странное сходство «жениха» и Сливкова, умерших почти одновременно, не давало ей покоя. Что-то как будто зудело в мозгу, что-то надо было вспомнить, что-то понять, да оно все не вспоминалось и не понималось.
Гроб опустили в могилу и стали забрасывать землей. В этот момент, откуда ни возьмись, налетел резкий порыв ветра, почти до земли согнувший молодое деревце у соседней могилы. Женщины стали, вскрикивая, довить юбки и прижимать их к ногам. Как-то сразу потемнело. Варя подняла глаза к небу и увидела, что на солнце наползает рваная черная туча.
Могильщики заторопились, лопаты замелькали чаще, холмик над могилой вырос на глазах. Было ясно, что погода портится. Люди озабоченно поглядывали на быстро темнеющее небо и по сторонам, выжидая момент, когда можно будет уйти.
Между тем ветер крепчал, срывал с могил бумажные цветы, трепал траурные ленты на венках. У женщины, стоявшей перед Варей, сорвало с головы черную косынку, освобожденные