Сконцентрировался на руках. Сжал ладони в кулаки и перестал переворачивать обветшавшие странички. Рукопись вспыхнула и оставила тлеющие лоскуты, опадающие дождем.
Нужно проснуться! Ему известно, что он лежит на старой кровати, в продавленном матраце, и даже ощущает пружину, упирающуюся острым концом в ягодицу. Одно усилие, и он вырвется из кошмара в осмысленное бытие. Скучное, болезненное, беспросветное бытие.
В сон кто-то проник, словно прыгающий с десятиметрового трамплина олимпийский чемпион, бесшумно, но огромной энергией входящий в воду. Края сновидения раздвинулись, пропустили незнакомца и сомкнулись без следа.
– …прокрастинация, плеоназм, глоссофобия…
Слова пошли по второму кругу, но тише, словно их предназначение исполнилось.
Проснись! Немедленно! скомандовал себе и ощутил крадущуюся сзади прохладную пустоту. Холод тянул в пропасть. Появилось ощущение падения – самой неприятной разновидности, когда валишься назад беззащитной спиной.
По-кошачьи развернулся и приземлился на четыре лапы, то есть ноги… Или все-таки руки? В мыслях наступила путаница. Перед глазами блеснули черные лаковые туфли на высоком каблуке.
Рея!
– Андрюша, вставайте, – пропела она. Ее голос медовой патокой лился в уши и стекал сиропом по барабанной перепонке. – Негоже в вашем возрасте ползать на четвереньках. Вы взрослый и состоявшийся мужчина, которому полагается твердо стоять на ногах.
Она над ним подтрунивала. Он ненавидел быть объектом легкой иронии, не говоря об откровенных насмешках. Он привстал и неуклюжими движениями струсил пыль с колен.
Сон приобрел реалистичность. Привычная для сновидений размытость сменилась преувеличенной резкостью контуров.
– Настоящий джентльмен предложил бы девушке присесть, – сказала она.
Он сглотнул и осмотрелся. Они стояли в абсолютной пустоте, состоящей из бескрайнего пыльного пола и беспросветного мрака. Хотел сказать, что присаживаться некуда, но правой рукой задел что-то массивное.
Там стоял трон. Небольшой, замысловато украшенный позолоченными завитушками и драгоценными камнями, видимо, походный вариант, чтобы королева в любой момент могла присесть и полюбоваться зеленой травкой на фоне летнего заката, одновременно давая окружающим понять, что она королевских кровей, не имеющая ничего общего с грязной челядью.
– Садитесь, – предложил он.
– Спасибо, не сомневалась в вашем хорошем воспитании.
Быстрыми движениями балерины она взлетела по ступенькам и опустилась на сидение. Подол белого платья взмыл, надутый воздухом, и осел, обозначив контуры ее фигуры.
– Мне идет? – спросила она и расправила складки на коленках.
Хотя царственный наряд был ей к лицу, он предпочел промолчать.
– Андрюша, вы бледны, – сказала она. – Переживаю за ваше самочувствие, вы нужны мне исключительно здоровым и