После всех этих спиралей, всех этих перепрыгиваний, всей этой работы только ради работы окончательный разрыв всегда ощущался как отдых. Неуклюжее возвращение на землю после недель подвешенного состояния. Будь то SMS или разговор в слезах, будь то «прости» или «я не могу», или, что хуже всего, «может, когда-нибудь». Окончательный финал издает ужасный скрипящий звук, но, по крайней мере, у него есть границы.
Я плакала, слонялась по барам и пила, наверное, слишком много, но, по крайней мере, я знала. По крайней мере, я снова целиком и полностью принадлежала самой себе, мое сердце снова билось в моей груди, где ему безопасней всего и где, наверное, оно пробудет достаточно долго, чтобы я смогла его вновь заштопать.
Большая часть меня радовалась, что я так никогда и не купила пряжу для свитера Сэма. Та самая часть, которая, должно быть, даже знала, что мы уже не будем вместе на Рождество, – любая вязальщица, обладающая чувством собственного достоинства, независимо от того, насколько быстро она вяжет, подождет до Дня благодарения, чтобы начать вязать такой подарок. Не знаю, куда бы я девала двенадцать клубков серой шерсти. Разделила бы на части, чтобы сделать шапочки и рукавички для своей семьи? Замахнулась бы на что-то безумное и сногсшибательное, например, на чехол для кресла или гамак? Или просто оставила бы ее, пусть полежит на книжной полке, занимая там больше места, чем окружающие цвета, напоминая о том, что у меня было, что я потеряла, что я снова найду? Эта та часть меня, которая действительно желает, чтобы пряжа была у меня на руках в последние наши недели вместе, чтобы я все же начала вязать. Может, он бы впитал в себя хоть сколько-нибудь той магии надежды и обреченности; и это стало бы последней толикой доказательства того, что я была там…
После Сэма я уже не предпринимала попыток бросать вызов проклятию. Не потому, что верю в него, и не потому, что не было никого достойного, – когда-нибудь я надеюсь связать для кого-нибудь милый свитер, такой, как на фотографиях родителей в молодости. Я хочу построить именно такую жизнь и оставить именно такие воспоминания. Я все еще хочу быть любимой целиком и навсегда и любить самой верно и во всей полноте.
Я просто еще не знаю, какого размера должен быть этот свитер.
Но есть одно тело, которое я знаю наизусть. После первого года, проведенного сама по себе, сразу после похорон бабушки, я купила целую охапку мягкой серой пряжи. Это была не такая пряжа, которую я бы решила использовать для свитера бойфренда, не тяжелая рыбацкая шерсть, а нежная, окруженная пушистым ореолом альпака с вкраплениями шелка. Я использовала ее, чтобы связать