«Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала себе представить, какое именно призвание имела эта Архиепископия. Судя по тому, что говорилось и писалось её членами в былые времена, можно констатировать, что эти люди определили для себя несколько задач. Первая из них, самая очевидная, заключалась в необходимости дать возможность десяткам тысяч русских беженцев, оказавшимся за пределами своей страны, продолжать жить церковной жизнью. В этой церковной жизни должны были воплощаться заветы Московского Собора 1917-18 годов, так как этот Собор увенчал славный период возрождения Русской Церкви в 19-м веке. У русских эмигрантов почти сразу появилось осознание того, что нужно свидетельствовать о православии на Западе. А когда стало окончательно ясно, что возвращение на родину невозможно в течение ближайшего времени, то возникла необходимость не только в укоренении православия на Западе, но и в сбережении русской церковной традиции. Эти мысли были вполне оправданы теми событиями, которые происходили в СССР, и у эмигрантов были основания для беспокойства в связи с опасениями, что советская власть могла окончательно уничтожить следы христианства на Руси.
Вначале Экзархат вполне успешно шёл по намеченному пути, легко достигая цели. Благодаря самоотверженному служению священников и епископов, оказавшихся в эмиграции, и благочестию паствы было открыто много церквей, в частности во Франции. Они были открыты даже в самых отдалённых местечках, как Южин или Тараскон сюр Арьеж, для этого было достаточно даже малого скопления русских беженцев. Эмиграция жила интенсивной литургической, приходской и духовной жизнью. Позднее, после окончания второй мировой войны 1939–1945 гг., Экзархат сумел принять в своё лоно представителей второй волны эмиграции.
Необходимо отметить, что в настоящее время многие из потомков первой волны эмигрантов покинули Церковь.
Интеграция новых эмигрантов (которых, скорее, можно назвать мигрантами) из стран, где есть Русская Церковь, связана с большими трудностями. На Западе на них смотрят с некой опаской, или иногда даже с некоторым снисхождением. Подобное отношение, свидетельствующее о трудностях интеграции новоприезжих, можно часто наблюдать в Архиепископии Православных Церквей в Западной Европе (Вселенского Патриархата). Эта проблема заслуживает особого внимания, поскольку легко обвинять в трудностях интеграции самих новоприбывших: «Они, мол, не как мы». Но «разность» не может быть для Церкви поводом для исключения человека или разделения паствы на «своих и чужих».
К тому же создаётся парадоксальное впечатление, что нынешнее руководство