«Ну вот, – подумала я. – Каждая шмакодявка будет еще головой качать!»
Я-то прекрасно понимала, что она только и ждет, чтобы я отошла. А она фить – и готово! Ловите меня! Не выйдет! Я выразительно посмотрела канарейке прямо в глаз и сказала:
– Фигушки!
– Да ладно тебе, Алевтина! – примирительно сказала канарейка.
Я раскрыла рот, потому что никогда не сталкивалась с говорящими канарейками, ладно там попугай или хотя бы ворона. А тут…
– Алевтина! – настаивала канарейка. – Алевтина!
Закрыв руками уши, я затрясла головой, но все равно было слышно:
– Алевтина! Алевтина! Аля!
Я открыла глаза и сразу зажмурилась. Солнечный свет, отраженный от напольных часов с маятником, стоящих в гостиной, ослепил меня в первое мгновение. Я приподняла голову, затем открыла один глаз.
– Ну, ты даешь! – Я, наконец, разглядела Юльку, стоявшую рядом.
Сама же я почему-то находилась в кресле.
– Ты теперь разогнешься, дорогая? – поинтересовалась подружка и была права.
Эта процедура давалась мне с таким трудом, что Юлька начала надо мной хихикать.
– Ольга Корбут, да и только! Тебе на печке надо лежать, гимнастка несчастная! Чего ты в кресле спать-то улег… уселась?
Вопрос был не в бровь, а в глаз. Постелила же я себе в кабинете на диване? Тут я вспомнила наше ночное приключение и ополчилась на Юльку:
– Кто на печке лежал, это еще надо выяснить! Мы с Сашей всю ночь оборону держали, а некоторые всю ночь прохрюкали. Ни стыда, ни совести!
Юлька несколько озадачилась, сдвинула брови и поинтересовалась:
– Как это, дорогая, оборону? Это ты на что намекаешь? На… комплектацию?
– Вот корова и извращенка! – рассердилась я, барахтаясь в кресле. – В глупой голове и мысли глупые! Сейчас вот встану – получишь в глаз.
Подруга переместилась на пару шагов назад и пропела:
– Ох! Ты встань сначала!
Пока я распрямляла затекшую спину, Юлька вертелась вокруг меня ужом и ныла:
– Ну, Алечка! Ну, в чем дело-то?
Наконец я выпрямилась, с презрением глянула на Юльку, вздохнула и, сжалившись, рассказала ей ночную историю. Услышав про скалку, она принялась хохотать, держась за живот. Глядя на нее, я тоже засмеялась. Успокоившись, она спросила:
– Ну а в кресле-то зачем спать?
– Да, честно сказать, я и сама не пойму. Так переволновалась… Помню, вроде сюда села… Видно, не заметила, как уснула. Вот ночка, не приведи господи!
В дверях раздалось деликатное покашливание. Мы оглянулись и увидели Сашу.
– Я стол накрыл. Времени уже много, надо бы поспешить.
– Да, Саша, идем, – откликнулась Юлька, и мы отправились умываться.
За столом все молчали, настроение было так себе.
– Ну,