***
– Назвать меня корыстной сукой! А кто же тогда она? Ну, конечно, не то чтобы я совсем не была сукой, каждая женщина иногда ею бывает, но уж чья бы корова мычала… – Я опять вспомнила раскрасневшуюся Светулю, как звала ее матушка, и рассмеялась.
Пассажиры словно по команде повернули ко мне головы, недоумевая, кому это в вагоне так весело. Рассудив, что действительно выгляжу странновато, я вздохнула и стала смотреть в окошко. Но, как известно, в метро пейзаж за окном большим разнообразием не отличается, поэтому через пару минут я развернулась, и стала ненавязчиво разглядывать попутчиков. Народу было не очень много, за время моего ожидания основной поток схлынул. Почти все сиденья напротив были заняты мужчинами весьма разнообразного вида, возраста и национальностей. Объединяло их лишь одно – непреодолимый повальный сон. При появлении на очередной станции женщин с тяжелыми сумками в руках самые впечатлительные представители сильного пола даже начинали всхрапывать.
«Мужик какой хилый пошел!» – подосадовала я, с огорчением разглядывая ряды хлюпиков.
Недалеко от дверей, у которых я стояла, сидела благообразная бабулька с огромной авоськой. Рядом, небрежно закинув ногу на ногу, сидела девушка в наушниках. Глаза ее были закрыты, а губы беззвучно шептали, видимо, повторяя слова песни. А, может быть, она учила иностранный язык, судя по количеству металлических фенечек, колечек, браслетов, а также пирсинга, украшавшего самые неожиданные части тела девушки, это могло быть нечто туземно-папуасское. Бабулька с авоськой явно терзалась отсутствием достойного собеседника, с которым она могла бы обсудить внешность экстравагантной особы. Она ёрзала, вздыхала, качала головой в надежде, что дремлющий по другую от неё сторону мужик одумается и уступит место более подходящей кандидатуре…
Вот забавный карапуз, усердно скачущий на коленях молодого интересного мужчины, вероятно, родителя. Невзирая на все попытки его усадить, дитя явно придерживалось на этот предмет собственного мнения, умудрившись испачкать крохотными ботиночками не только родного отца, но и всех окружающих в радиусе метра. Выбрав, наконец, удобный момент, малец вдруг резко распрямился, словно пружина и, выскочив из отцовских рук, припустил в другой конец вагона. Несчастный отец с воплем бросился за ним следом, а на освободившееся