Торн шёл за гробом. Он ещё недостаточно окреп и Гаитэ, несмотря на недавнюю ссору, тревожилась о нём.
Раздавшийся тревожный барабанный бой резко диссанировал с меланхоличным голосом колокола. Ритмичный стук копыт и тяжёлых шагов походил на звук сердцебиения. И ещё до того, как Сезар показался в конце улице на своём массивном вороном коне, в полном боевом облачении, Гаитэ поняла, что он рядом.
Он тяжело опустился на землю и широкими шагами направился в сторону похоронной процессии. Подойдя к гробу, опустил ладони на знамя с изображением быков, держащих на острых рогах солнце, склонился и поцеловал тяжелую массивную крышку.
Выпрямившись, что-то сказал Торну, понять, что – сложно. Ни единый мускул не дёрнулся на лице мужа, но Гаитэ сердцем чувствовала, что слова, сказанные Сезаром, не были добросердечными. И всё же, хвала небесам, братьям хватило благоразумия пойти за гробом вместе.
Может быть, это было неправильно, но присутствие Сезара, осознание того, что он рядом, действовало успокаивающе. В присутствии брата мужа Гаитэ чувствовала себя в безопасности хотя, и сама не могла бы дать себе полного отчёта, почему так происходит, ведь и Сезара на её памяти преследовали неудачи. Но само его присутствие делало мир устойчивей.
Гаитэ не ожидала, что он поспешит поздороваться с ней. Она не ждала со стороны Сезара никаких шагов, считая, что то, во многом мимолётное увлечение, что он испытал по отношению к ней, давно осталось в прошлом. Тем более, что молва упрямо приписывала ему отношения с именитой красавицей Николетой Тесла, урождённой Форсева. Одной из представительниц многочисленного рода мятежников, недавно столь жестоко убитых в Тиосе жестокосердным маршалом.
Красавицу это не остановило. Не остановил её ни муж, ни маленький сын, которых она оставила, чтобы отправиться следом за обозом прекрасного, как бог войны, маршала.
Когда до Гаитэ дошли эти слухи, она несколько дней не находила себе места от ярости. Сложно было сказать, на кого она сердилась больше. На вероломного ветреного маршала, так легко забывшего о ней? Или на себя, что не смогла, подобно прекрасной тиоской красавице, презреть всё, и отважно следовать зову собственного сердца.
В итоге Гаитэ успокоилась. Было бы гораздо печальней проявить храбрость и оказаться преданной.
Хотя, поостыв, она пришла к выводу, что глупо ждать верности от мужчины, которого ты отвергла. К чему ему проявлять преданность? К сожжённым руинам того, что никогда не было домом?
Обида прошла в след за злостью, оставив по себе грусть.
Теперь, наблюдая за Сезаром со стороны, Гаитэ нашла, что он возмужал, похудел и стал ещё больше походить на полудикого леопарда.
Она никак не ожидала, что Сезар поспешит подойти:
– Гаитэ, – выдохнул он, приближаясь. – Безумно рад тебя видеть! Я скучал. – Чёрные глаза грустно смотрели на неё из-под густых ресниц. – Позволь поблагодарить тебя.
– За что?
– За