– Миша, а этот красноармеец был нашим единственным сопровождающим?
– Нет, их четверо было. С сержантом во главе! – после секундного размышления ответил Барский и оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть их где-то рядом.
– При сортировке погибших мы не видели людей в форме. Возможно, что они погибли, не успев выбраться из вагона?
Барский неопределенно пожал плечами. Ну, с бумагами теперь понятно – скорее всего отсутствующие сопроводительные документы находились у старшего по команде.
А каковы мои собственные ресурсы? Нужно провести инвентаризацию имущества! Итак, что мы имеем?
Штаны парусиновые, одна единица. Когда-то светлые, ныне, после всех валяний по голой земле, переноски и перевязки раненых – непонятного цвета. Рубашка с коротким рукавом, заправлена в штаны (а не навыпуск, как у нас), изначально белого цвета. На груди, с левой стороны, – комсомольский значок и знак «Ворошиловский стрелок» второй степени. В нагрудном кармане – комсомольский билет. В нем фото молодого деда (почти один в один я в молодости). Что интересно: на первой странице билета всего два ордена, а в моем собственном, оставшемся в далеком будущем, как сейчас помню, было штук шесть. Это, получается, четыре ордена комсомол за Великую Отечественную получил? В кармане штанов – носовой платок, пятикопеечная монета непривычного дизайна, два английских ключа на одном кольце, сложенная вдвое четвертушка бумаги с загадочной карандашной записью: «К-в. Евг. Ив. 5-22-47». На ногах – парусиновые ботинки с веревочной подошвой. Дед рассказывал, что их для пущего форсу натирали зубным порошком. Симпатично, но непрактично… Мне бы что-нибудь кожаное, да с нормальной подметкой, а то эта до первого дождя…
– Слушай, Миша, а где наши вещи?
– Ну… в чемодане, наверное… – пожал плечами Барский.
– А где чемодан?
– В вагоне! – Михаил поглядел вдоль состава. Я проследил направление его взгляда – целых вагонов не осталось.
– Ладно, почапали! Не хрен рассиживаться! – встаю и закидываю винтовку на плечо.
Глава 3
С расстоянием Миша погорячился – мы прошли почти десять километров, а переезда все не было. Местность не баловала разнообразием видов – широкие поля, засаженные различными сельхозкультурами, от гречихи до подсолнуха, перемежались небольшими рощицами, похожими